Маленький тлеющий плод, Отторгаемый плотью холодной зимы, Всплывает в уличном вое, Выпадает из драных карманов заношенной Городом тьмы. читать дальше Нежеланный и мертвый ребенок Сквозь земельно-дерновый завес, Цепляясь ресницами за сонное утро, Лениво взирает на Солнце в убогом пробеле небес.
Город каменных слез, Вязкого воздуха, жующих время машин Вибрирует от страха и нежности, Неизбежно (как я ), неизбежно (как все), неизбежно один...
Защита лучшая, вне всякого сомнения, Свой собственный порок, как стрелы нападения, Использовать,чтоб честь свою сберечь, И пламенна борца такого речь
читать дальшеВот кто-то врёт, скрывая истину простую, Он, обличая всех во лжи, во гневе негодует, Бьёт в грудь себя, и кары требует для тех, Кто лжёт, атакой слов свой прикрывая грех
Муж , изменив, боится , что жена узнает, В измене, походя, её он обвиняет, Пока не пойман, смело нападает, Не ведая о том: жена давно всё знает
Вот лицемер, привыкший ползать ужом, В лицо елей неся,а за спиной бросая в лужу, Вам свой порок припишет он мгновенно, Сам продолжая лицемерить вдохновенно
Хитры, ловки, быстры и изворотливы, Сам ангел во плоти,по доброте угодливы, Живут средь нас, свои меняя маски, В душе у них размыты истин краски
И корчится в ночи, они того не знают, Их совесть, что молчит, и правда, оголясь, Иглой возмездия сердца лжецов пронзает, Улыбка лицемерно рожи им кривляет,
И сатана, соткав ковёр, пороком украшает Дорогу жизни, указателем на ад
Вначале была ночь. Вначале фонарь-головастик, Мечтательный фотоцефал, В открытые окна стучал. ...Смущённо здоровался: «Здрасьте». И тут же бежал прочь.
Закончился наш скотч, И нечем приклеивать солнце На исчерна-синий восток. «Фонарик, а ты бы не мог Подать мне шурупы?» - смеётся. ... Вначале была ночь.
Примечание: «фотоцефал» - аффтарское слово. Аналогия с гидроцефалией. Фотоцефалия (от греч. φως / φωτος - свет и κεφαλή — голова) - вымышленное заболевание.
А Вы знаете, что ангелы бывают не только добрыми?...
*** По полу темной комнаты бегали причудливые блики и "солнечные зайчики", иногда запинаясь о разбросанные повсюду кисточки, а иногда увязая в открытых баночках с краской и лаком. Посреди всего этого бедлама на полу сидел худой бледный юноша и сердито курил, изредка смахивая с лица надоедливые пряди. На его щеках, поверх лихорадочного румянца, как пойманные птицы трепыхались пушистые тени ресниц. Излишне романтичная мать назвала его Пигмалионом, и если бы его отец не сбежал еще до рождения сына, то он был бы очень недоволен именем своего чада. Пигмалион был совершенством. Высокий и стройный, он будто целиком состоял из удивительно гармонично сочетающихся контрастов. Кожа цвета слоновой кости, иссиня-черные вьющиеся волосы ниже острых лопаток, большие зеленые глаза, прямой нос и чуть пухлые темно-розовые губы. Его длинные тонкие пальцы были словно специально созданы для кисточек. Узкие запястья и изящные ключицы, к которым так и хочется немедленно прижаться губами, украшали причудливые татуировки, и выглядели они так естественно, так идеально, что казалось, сам Бог таким образом отметил его. О, сколько людей желали обладать этим хрупким и сильным созданием! Но... В зеленом пламени глаз призрачно-ультрамариновыми брызгами искрил лед. И ни одна девушка, ни один юноша не смогли добиться ласкового взгляда. Пигмалион хотел ангела. "Люди так некрасивы, так несовершенны..." - грустно размышлял он и лениво доставал из пачки следующую сигарету. Со стен, пола и даже потолка за ним следили сотни глаз. Вместе с художником в его комнате жили ангелы, а точнее, портреты одного и того же крылатого. Хищные оскалы и антрацитовые глаза сводили с ума Пигмалиона, он почти чувствовал острые зубы у себя на плече и кожей ощущал невесомые прикосновения прохладных перьев. "Ну как, как ему удалось оживить Галатею?!" - думал юноша и вновь рисовал ангелов до боли в хрупких пальцах...
...Этот ангел был особенно хорош. Такое тонкое, хрупкое тело, согнувшееся как в агонии, судорожно впивающиеся в землю пальцы с побелевшими костяшками, нервной кистью изломанные линии крыльев. Пигмалион оглядел законченную картину. Цепкий взгляд художника пробежался по белизне перьев, кованому ошейнику и остановился на тонких, искривленных болью губах. - Это, любимый, тебе за то, что ты сделал со мной! Рабская поза упавшего на колени ангела, закованного в цепи, вполне удовлетворяла художника...
...Лунный свет украдкой любовался спящим совершенством. Юноша метался на кровати, сминая простыни, и протяжно стонал во сне...
...- Я сплю? - Пигмалион с искренним восхищением смотрел на ангела, гордо стоящего посреди комнаты. - Нет. - Прохладный отстраненный голос крылатого сладкой музыкой прозвучал в ушах художника. - Это и вправду ты... - прошептал юноша, падая на колени перед прекрасным созданием. Ангел холодно смотрел на целующего ему ноги Пигмалиона. - Как странно... У тебя вкус акриловой краски... - Правильно. Ведь ты нарисовал меня, ты позвал меня. И я здесь, я твой. Огромные прохладные крылья мягко укутали юношу, пальцы, оставляя на коже краску, ласково прошлись вдоль позвоночника, треугольные зубы почти нежно впились в шею. Пигмалион задыхался только от одной мысли о том, что это на самом деле происходит с ним. Наклонившись к уху художника, крылатый безразличным голосом прошептал: - Я люблю тебя, мой Творец. Оживи меня, напои меня... Острые ногти легко вспороли мягкую кожу. - Люблю... тебя... - повторял Пигмалион, закрывая глаза.
- Это, любимый, тебе за то, что ты сделал со мной - отразился от стен равнодушный голос...
...Утренние "солнечные зайчики" в недоумении замерли на подоконнике, не решаясь привычно пробежаться по полу, который на этот раз был устлан обрывками картин. На кровати лежало растерзанное, заляпанное краской тело художника. На припухших от нежных поцелуев губах лежало ослепительно белое перо.
Зашнурованы мескалином твои запястья Ох ты черт побери, я, как назло, в завязке. Вы идете дуэтом, куплетом, апельсинами в связке Ты и (господи, вспомнить бы слово) Счастье.
читать дальше Ты меняешь прически, узоры, улыбки, платья, Настроения нотами на партитуре, струны рвешь - Через раз. Раскрываешь солнцу свои объятья Даже если на улице слякоть и серая крошь.
Бесконечно влюбленная. Перевиты карминно-красным Руки, веки, мысли. Все сплошь – в узелках «на память». Ты всегда - по тропинкам. Забила на город, на трассы Ты взъерошенный пух в июле, готовый растаять.
Обойдемся без лишних вздохов, ахов. Все это Просто лунная, односторонняя, моя, но все же правда Знаешь, в тебе, в стихах твоих – бесконечное лето Вас таких почти не осталось, летних. Я же…рядом. И рада.
Давай! Давай не будем больше плакать. Давай учиться не кричать на осень! И в комнатах холодных, одиноких, Кого-то никогда уже не спросим. читать дальшеДавай смеяться, взгляд чужой бросая, Давай свистеть Земфиру так невинно. И в тишине, где нас никто не знает, Давай полюбим эту злую зиму. Давай сильнее, побыстрее, резче, Бегом по кругу, по наклонной выше, Давай поймем, что мы сильнее многих. Зачем кричать, когда никто не слышит? Давай поспим, сегодня и без мыслей. Мы включим плеер для себя, для воли. Ты знаешь, это ты мне рассказала... Давай учиться не кричать от боли.
я в детстве не смотрела фильмы про войну хватило пересказа в детском саду одна девочка с выражением рассказала про людей, сожжённых в сарае нет-нет, без подробностей, только факт правда, "сарай" заменила на "бешеный дом" поскольку, наверно, не знала нужного слова должно быть, именно после этого я долго боялась огня
Maitre Hibou. Здоровенна i жирна сова, виконує обов'язки агента генерала Власова. Ветеран астрального труда.
Смысл жизни читать дальше На протяжение веков и долгих лет, С времен, когда на землю первый свет пролился Всяк ищет жизни непростой ответ Зачем и для чего же я родился? Что ждет меня, каков мой будет рок? В чем же мое призвание и отрада? От дел земных и достижений будет ль прок? Ждет ли в конце пути меня награда?
Иль все труды напрасно пропадут когда Господь закроет жизни двери? Ведь там не важно, там людей не чтут За все, чего добились и успели
Но люди ищут, ищут с упоеньем В чем смысл жизни, где лежит их путь Как обрести души успокоенье, Как бы с дороги нужной не свернуть
Но линии изменчивы ладони Судьбу никто не в силах предсказать. Бывает за успехами в погоне Лишь счастье успеваем потерять
А надо просто следовать судьбе умея Свой каждый день с улыбкою встречать. Любить, прощать о прошлом не жалея Жить, просто жить - а не существовать
Стихотворению уже два года, вобще-то я стихи пишу редко...
Я прижала к груди маленький теплый комочек. Беззащитный щенок засыпал сладким сном. Покалеченный жизнью – биография кротеньких строчек. Верю, долгожданное счастье принес он в наш дом. читать дальше С ускореньем семья к нему привыкала К полным жизнью глазам и к добрейшей душе. Нас друг другу давно на Земле нехватало Появился щенок – стало легче душе.
Как обыденно солнце сменяет луна Горе приходит на смену счастью. Вдруг искра погасла в его глазах… Об одном только Бога молю
Медицина бывает порою бессильна. Судьба здесь , увы, тоже ведь не причем. Видно Господу Богу так было угодно Соединить его душу навеки со сном.
Когда жизнь догорала его дотла Быть свидетелем смерти в мученьях – грех Рядом с ним в тот момент я была А душа поднималась к небу вверх.
Почему Богу Там он стал нужнее? Будет вечен вопрос, но судить не берусь. Знай, воспоминанья в душе я согрею Пройдет время, с волей Господа может, смирюсь.
Говорят, не приходят собаки случайно Их миссия утверждена. Ограждают кого-то они от несчастья Погибают затем, чтоб спасти хозяина..
Одиночество пахло железнодорожным мазутом и, почему-то, немножечко дымом. читать дальшеОно неуловимой кошкой скользило из одного края груди в другой. В конце концов, оно остановилось и обвило собой сердце, топя его в своей пушистой плоти. А потом стало выпускать, играя, когти. Оно злилось на Анюту за то, что та совсем забросила Его. Но только слегка – оно прекрасно понимало, что на самом деле Анюта безраздельно принадлежит ему, а все остальное - просто облака на небе. И Анюта тоже это знала. Знала, но ничем не выдавала его присутствия, хотя в купе была одна. Просто другая привычка, как кофе по утрам. Поезд мирно тащил вперед вагоны. И тот, в котором ехала Анюта, разумеется, тоже. Вагон мерно покачивался и слегка подпрыгивал, приплясывая на ходу в одном и том же ритме. Это усыпляло и успокаивало. Но тут Кошка О выпустила коготок особенно острый и злой – не расслабляйся. За окном простирались радостно-солнечные поля с редкими деревцами-березками. А уезжала она в дождь… Как получилось, что они с Сашкой расстались…Они так хотели поехать вдвоем к морю…Все просчитали – Анютина командировка совпадала с Сашкиным отпуском…Купили билеты…А потом – этот неожиданное увольнение с работы Сашкиного напарника и ультимативное заявление Сашкиного шефа в самый день отъезда…И сначала они договорились, кажется, что Анюта едет сейчас, а он догонит ее через три дня – поменяет билет…Как она могла согласиться? О чем думала? А теперь вот, оказалось, что не на три дня врозь, не на пять, а на тридцать… Особенно тяжело было от того, что вот уже скоро полгода, как они не расставались вообще – разве что не жили вместе…А теперь…Теперь Анюте предстоит целый месяц провести без Сашки, то есть с Одиночеством. Оно радо. Анюта – едва ли. Но Одиночество эгоистично. На то, что думает об этой ситуации Анюта – ему плевать. А она сидела совсем неподвижно и смотрела в окно. Поезд ехал уже часов восемь, за эти часы Анюта едва ли переменила позу больше трех раз. На какое-то время ей даже показалось, что она начинает окаменевать, замерзать – ее губы покрываются инеем, а губы тонким, ломким налетом льда…и вся…она…Скорбные смс-ки от Сашки согревали ровно настолько, чтобы с освеженной отчетливостью почувствовать окаменение и холод… И коготки Кошки О. Чудная пытка. Но так просто Анюту было не пронять. Она сидела с лицом абсолютно безмятежным и, казалось, внимательно смотрела в окно, хотя коготки Кошки становились все острее и невыносимее с каждой минутой, вопреки расхожей поговорке о целебных свойствах такой материи, как время. Кошка, очевидно, не была знакома с перлами народной мудрости. Анюта позволила себе легонько вздохнуть. Поезд был на подъезде в туннель.
Анюта с самого детства обожала туннели. Еще лет в пять, когда она в самый первый раз ехала на поезде дальнего следования с родителями – они проезжали такой длинный туннель. А в вагоне как раз что-то сломалось и ночное электрическое освещение не зажгли. И целых пол-часа они ехали в непередаваемой темноте. Мама пыталась шутить, испуганная тем, что Анюта может разреветься от темноты. Но девочка молча прилепилась к окну, широко открыв глазищи и пытаясь заглянуть во мрак, со сладким замиранием сердца представляя, что поезд собьется с пути, рельсы растворятся в темноте и они приедут в совсем-совсем другое место. Что именно это было бы за место, Анюта и думать не пыталась. Ни тогда, ни сейчас, спустя 14 лет. Только также прижалась к стеклу, как в детстве…И свет, вспыхнувший было в купе – погас. Поезд въехал в тоннель, гул его хода немедленно изменился на утробное гудение, соревнующееся с эхом сырых стен. Этот туннель был освещено через равными промежутками фонарями, висевшими на проводах вдоль стен туннеля. Анюта забыла и про кошку и про Сашку и про все, что имело место быть под небом – ведь неба больше не было – только потолок…И над ним земля, трава, деревья…Правда?
- Конечно нет,
Кто это сказал? Она сама? Анюта нахмурилась и оглянулась на салон купе… - Саш? – неуверенно позвала она. На сидении напротив сидело нечто похожее на дагерротип, отпечатанный давным-давно. В темноте его было, тем не менее, неплохо видно. Изображение не имело ни цвета, ни объема – одну контрастность. Изображение Сашки… - Кажется, да – неуверенно подтвердило фото. Анюта молча и с интересом ждала развития событий. Постепенно фото становилось выпуклым… Сашка на нем молчал. - Не смотри на меня, - наконец, не выдержал он, - Кажется, это Артему мешает. - О! Вот оно что, - Анюта подняла брови и отвернулась в окно. Кошка О с рассерженным шипением отступала а в сердце волной поднималась безумная, выламывающая ребра радость. Анюта почти не могла дышать. Только улыбалась…Сашка тихоньк рассказывал тем временем… - Тема на мне решил попрактиковаться, с разрешения Джека – сделать так, чтобы на работе был я…И тут тоже я – только из другого времени немного… На пару месяцев старше. Он в одной фантастике вычитал эту теорию временных двойников…ну и загорелся – как же – такой шанс…Правда не знаю, куда денется та пара месяцев в будущем…Надеюсь, он об этом тоже подумал… Анюта только кивала головой, неприлично счастливая… - Вот и я, - наконец, услышала она приглушенный голос. И быстро обернулась. -М…- неуверенно протянула она, - А это точно ты? Сидящий напротив пошевелился. - Не уверен, - неловко дернув плечами, признался он, - Кажется, Артем что-то перепутал, только я понять не могу, что не так. Анюта с угасшей радостью, но возросшим волнением смотрела на него, не отрывая взгляда. Почему-то вдруг подкрался страх, ле6дяной волной затопивший купе… Это был Сашка…точно он… но… но… Человек(?) напротив закрыл глаза. Веки тревожно дернулись… - Так, - глухо начал он, - я все понял…я начинаю вспоминать…Время…Он со временем напутал… Что?... Анюта дернулась, было, встать и перейти к нему. - НЕТ! – крикнул Сашка(?) распахнув глаза, не смей. В темноте глаза были черными дырами – их почитай, что и не было. Лицо заостренное и чужое, как-будто выдернутое из какого-то страшного предела. Анюта села, почти упала обратно на сидение. Сердце бешено колотилось. В кровь лились лошадиные дозы адреналина. Она смотрела на Сашку и ее начинало подташнивать…Он напоминал картинку-переливашку – все время менял оттенки и углы освещения, положение в пространстве, не шевелясь при этом вообще… едва заметно, но достаточно, чтобы вызвать сильное головокружение - Аррртемм, - проскрипел Сашка, опять закрыв глаза, - Артем, скорее, я уже чувствую…Не должен вспоминать….
И тут вагон выкатился из туннеля… Анюта ослеплено хлопала ресницами – свет был, кажется повсюду… - Конечная остановка! – жизнерадостно возвестил голос из динамиков радио, - Просьба не оставлять свои вещи в вагоне. Поезд прибыл на конечную станцию…Пожа…
Анюта обалдело смотрела на Сашку – теперь точно Сашку, а он не менее обалдело в окно… - Ну все, Анют, - севшим голосом заметил он, - накрылся наш отпуск – на этот раз точно…Мы на крышу приехали. Анюта перевела широко открытые глаза на вид за окном – вагон стоял у бортика их крыши. На крыше стоял Джек и сконфуженный Артем, вертевший в руках план-схему… Джек радостно махал им рукой… - Конечная станция, объявили. Надо выходить…Я достану твою сумку? – вежливо предложил Сашка… На крыше хлынул дождь.
Знаешь, я столько раз бесчисленных, недосчитанных, пыталась номер твой забыть и не набирать. Казалось бы, и умная, и начитанная, и что неплохо бы, да нечему и учить меня, - мы и без этого мастера. А я же могу только "сказано - сделано", и то есть стёрто и стиранно - с подкорки дурацких моих мозгов. Но ты же такой как ты есть - что за дело тебе. Что за дело тебе.. Верти мной и дальше, как утюгом и гладильной своей доской: Куда ты дунешь, сука, туда же всё и пойдёт и постелется. - Какая страшная мельница, созданная из людей. А я же картина побеленная, что никуда и не денется. - Твоя Кавказская пленница, - как при Синей-то бороде - - Да лучше бы ты убивал и вешал бы - некрасиво, зато по-честному, раз мы такие тупые бездари, не сумевшие отыскать подход. читать дальшеНо мы здесь чужие, и даже не очень здешние, но ты ни к какому месту. Ну ни к какому месту же, - а резко как(!) ты говоришь, что это - страна грехов - Почти как город, что в фильме, повести, что напечатан на лбу у моей доброты и совести, и я тяну руку к трубке, чтоб 'сжать в горсти. - Чтобы её разбить. Да вот засело в душе, непонятным стимулом, как будто мы даже и думаем впрямь инстинктами. Но я ничего. Ничего.. - Прости меня. - Не можешь, и не люби. А больше с меня, вот такой, получить и нечего. Я сердце спасая, нагажу (как вывод) печени, но как же трясутся, как мёрзнут, зараза, плечи-то (вселенная хороша ^^ ). Ну как тут придумать-поверить в простое-вечное. А я существую, как будто бы чем-то меченной, как будто сейчас выбегаю, лечу на встречную и нечем уже дышать.
Кроме кофе с травой в мире нет богов. Для меня нет слогов от твоих шагов. Я готов, ты готов, покидаем кров для еси и на небеси. Я зола, ты зола, мы горим до тла. Ты тихонечко прячешься в зеркала, там меня больше нет, тебя - без числа (о прощении - не проси). - - Я сейчас раздражен, что ни слог - ножом. Меж решеток - ужом: как же ты смешон. Твои взгляды - ожогом. Нехорошо. Независимо. Через край. Я расплавленным воском пока в руках. Вместо времени падает таз песка, - натекло на века. - Где тебя искать? Кто тебя у меня украл? - читать дальше- Что за чёрт, за змея? Я по остриям. Всё еще неспеша. Всё еще смеясь. Где теперь мой маяк, мой смешной маньяк? Я зола, но уже не воск. Ну какие обиды теперь мой граф? Я был страшно неправ. Ты - венок из трав. А ведь нет кроме кофе с травою глав, как же справиться без него? Покидаем дома, чтобы бегать ввысь, я с тобою - на выкате и на вы. Залатаю нарывы, зарою рвы, навороченные в груди. Сигарета в углу розовеет рта. Без тебя мне останется пустота. Я реву, обнимаю, но ты, устав, Умоляешь меня уйти.
Так и бродят по миру, что чист и бел, те кто плачут по бедам или тебе, не журавль дороже, а воробей. Но ты - финиш. Девятый вал: Я - зола, я ничто, Ты - король и бог. Ты любой, ты любовь, ты замок замков. Но когда станет плохо и нелегко ... ты бы лучше меня не звал.