[Блудный Автор]

***

Мы все те же маленькие дети,
Только с сединою на висках,
И кружит нас в небе над планетой
Поседевших крыльев тяжкий взмах.

Как мы незаметно постарели...
Проживая свой рутинный век,
Высыхают молодые ели,
Догорает, чахнет человек.

Много нас, нежданно постаревших,
Сединой заполнивших сердца...
Только кроны яблонь поседевших
Говорят нам, что пришла весна.

@темы: Стихи

---

* * *

[Драндуил]

Тихая ночь ложится на землю,
Нежным урчаньем отдается в дали,
Боженька милый, тебе же я внемлю.
Только с небес на меня посмотри.

Грешен я страшно, порчен и наг.
Душу пред всеми свою раскрываю.
Не чую нужды человеческих благ,
Только лишь взглядов бесстыдно желаю.

Желаю так сильно, что щемит в груди,
Что, кажется, сердце сейчас разорвется,
Как будто взорвусь я весь изнутри,
И ниточка жизни моей оборвется.

Грешен я страшно, порчен и наг.
Гуляю по скверу с улыбкой простою,
А также ловлю завистливый взгляд.
Ведь признан давненько своею судьбою.

@темы: Стихи

---

Не все собаки попадают в рай

[Migenkiro_Yui]

Я – собака. Но рай мне не светит, увы.
Не был преданным, жил-выживал для себя,
Не жалел никогда я дурной головы -
В драках не было равных мне день ото дня.

Я был клоуном всех подворотен – дворы
Стали сценой моей – все смотрели, смеясь,
Как пытался уйти от чужой конуры
С миской каши в зубах, от плевка торопясь.

Не хотел я носить ни ошейник, ни цепь
И срывал раз за разом их с шеи своей.
Только вот незадача, проклятая плеть
Вмиг настигла меня. Хуже сотни камней.

Отказали вдруг лапы, и мир помутнел.
Все «друзья» поныряли в уют своих нор…
А мне вспомнилось вдруг – я однажды болел,
И мальчишка... мне хлеба принес под забор.

@темы: Стихи

---

[Erick-York]

треугольник

Хочется делать дыры в стволах подствольником,
Тысячи рабивать кулаком на стольники,
Выбить квадратный корень из треугольника;
Сколько еще терпеть тебя?
Слышишь, сколько?!
Хочется выпить залпом и не закусывать,
Медленно распускать сарафаны, бусы;
Все твои ленты в избранном знать на вкус и
Больше не захотеть тебя -
Вот искусство!

Хочется спать с наследницами империй и
Сквозь пустоту в них взгляд до упора вперивать;
Если я - океан, ты - конечно, прерия:
Дикость - это хотеть тебя.
Я потерян.
Хочется отключиться от напряжения,
Снайперы ищут удачные кадры, мнения
Сходятся в точку, я обжигаюсь трением;
До смерти заговорю тебя -
Дай лишь тему мне.

Хочется делать дыры, дырявить прошлое.
Мне от тебя до того хорошо, что тошно:
Всю облизал - от макушки до пят - дотошно;
Всё, что могу сказать тебе -
Зло и пошло.
Хочется взять топор, хохотать до коликов,
Вырваться из кругов, любить треугольники,
Взять тебя как десерт за соседним столиком;
Сколько еще сердец в тебе?
Слышишь, сколько?!

@темы: Стихи

---

Близнецы

[Флокс]

Всегда мы ищем противоположностей,
Когда понять нас смогут лишь похожие
- И, к сожалению, - сказали мудрецы, -
Похожими бывают только близнецы.
Но братьев и сестер любить не велено,
А остальные
в этой жизни -
временно…

@темы: Стихи

---

простая рифма...

[Блудный Автор]

День Земли

Большие города дурманят -
В них всё: неоны, роскошь, фарс,
Шоссе с цветными фонарями,
Но только не у нас.

В Москве - заводы, зоопарки,
Театры и мосты,
Полны всегда народом парки,
А у нас – пусты.

В Санкт-Петербурге башни, замки,
Которым сотни лет,
Гостиницы, большие арки,
А у нас их нет.

В Казани строятся районы
Пестрят огни витрин,
Бассейны, много стадионов,
А у нас – один…



Над Петербургом пахнет смогом,
И горят леса
В Москве, в Казани вечно пробки,
А у нас – весна.

@темы: Стихи

---

Единственный волшебник 2

[Reine Salvatrise]

Отрывок 1
Отрывок 2:
Крауд парил этажом ниже в десяти метрах от стены дома. Он блаженно закрыл глаза, скрестил руки на груди и наслаждался прохладным ветерком, который нежно обдувал его. Крауд никого не замечал, и никто – готова поклясться – никто из прохожих на земле не видел его, может, из-за невнимательности, может, из-за пелены магии вокруг Крауда. Я, как зачарованная, смотрела на Крауда. Я и боялась, и ликовала. Теперь я знала, что волшебство не сказка. Неведомое, запретное, к которому я боялась прикоснуться даже в самых смелых мечтах. У меня будто крылья выросли.
Наконец, Крауд почувствовал моё присутствие и открыл глаза. Они горели странным, неописуемым, но поразительно искренним огнём. Тогда это показалось мне ненавистью, так тщательно скрываемей прежде. Веселая ненависть, какую испытываешь к тем, над кем с наслаждением издеваешься и насмехаешься. Вот он - избалованный и злой характер Крауда.
Сейчас-то я знаю, что это не было ненавистью. Но тогда я по неопытности прочла угрозу. Настоящую угрозу.
Я испугалась и бросилась прочь. Хлопнула дверью. Та огрызнулась в ответ, словно лев. Несмотря на свой лошадиный топот, я услышала, как что-то упругое шлёпнулось на пол.
Маленький голубой мячик, сделанный из тягучего материала, как желе или плавленый сыр. Упав, он слегка расплющился, но тут же собрался с силами и… Господи, он двигался! Двигался ко мне! Летел торпедой!
«Беги», — голос в голове, но я не могла пошевелиться. Ноги точно приклеились к полу. Меня парализовало и накрыло волной болезненного ожидания катастрофы.
Шарик застыл перед глазами, чуть сморщился, словно улыбнулся и подмигнул. Меня словно пронзило током, и я опомнилась. Надо скорее вытолкать эту мерзость назад, за дверь! Я схватила мячик. Он прилипал к пальцам, как неудавшееся тесто. Ногой я пихнула дверь.
На балконных перилах в позе лотоса восседал Крауд. Его серые глаза блестели, губы нервно подёргивались в усмешке. Кое-как отодрав мячик от пальцев, я бросила его в Крауда и без оглядки побежала домой.
— Поздно! — громко и зло раздалось мне вслед. — Я предупреждал: беги или они заберут тебя к себе!
Я захлопнула дверь в квартиру и облегчённо вздохнула.
Нет.
Что-то настораживало. Всё казалось таким же, как раньше, но всё же другим. Воздух пропитался тревогой.
Мир изменился.
От страха я задёрнула все шторы и опустила жалюзи. Не дай бог – увидеть за окном потустороннего монстра! Но как только я это сделала, то сразу же услышала тихие шорохи, поскрёбывания и звук, будто кто-то влажным языком облизнул стекло. Я прикоснулась к жалюзи и резко отдёрнула руку: горячо, как в аду!
На кухне я собрала всю семью – маму, папу и младшую сестру Свету – и объясняла, что надо бежать, что мы в страшной опасности, что Крауд нас непременно убьёт. Но они не понимали. Совершенно ничего, как будто я рассказывала плоский анекдот и попусту тратила их время. Они были безвольными и вялыми амёбами, полными апатии и грустного бездействия.
И это пугало. Кто эти люди?
Светка, прежде живая, с перепачканными фломастерами и масляными красками ладошками и подбородком, теперь сияла как новенькая кукла-барби. Испарилась и хозяйственность матери. Её совсем не волновали крошки от печенья, которые она раньше живо бы смела. Кухня не блестела, а в уголке за микроволновкой уже скопилась пыль. Потухли и глаза отца за стеклами очков в металлической оправе, которую сделали только вчера. Да и книги по биохимии, которую он всегда носил с собой, я нигде не заметила.
Мать лениво потянулась к жалюзи, но я закричала:
— Нет! Нет!
Она посмотрела на меня безразлично, без удивления или недоумения, и сложила руки на коленях, точно преступница. Света склонила голову набок и уставилась на кухонный стол, утопая в разводах серо-синей столешницы. Отец походил на каменное изваяние.
Паника разрывала меня изнутри на части.
Вновь что-то ударилось в окно. Я отшатнулась и задела горшок с фикусом, который упал и расплескал землю по кухне.
Кажется, я слышала, как треснуло стекло. Из-под жалюзи потихоньку просачивался жёлтый туман.
Надо бежать. Бежать как можно дальше от этого проклятого места. К черту институт и психиатрию! Пусть я буду отчислена - поступлю заново, только бы выбраться живьём из этой передряги.
В беспорядке я побросала в сумку деньги, документы и повела за собой семью, вытолкнула их из кухни, завязала шнурки на ботинках.
Они покорным ягнятами шли за мной. Спокойно ехали на лифте. Но я тряслась от страха. Лифт заскрежетал о стенку шахты на седьмом этаже. Как обычно. Но у меня чуть сердце не лопнуло. Я думала, это Фредди Крюгер нас подкараулил и рвёт обшивку, чтобы добраться до сытного ужина. Я и сейчас напугана. Рассказываю, а у самой холодеют кончики пальцев, и отчаянно хочется оглянуться. Посмотреть, нет ли за спиной маньяка с топором.
Я осторожно приоткрыла дверь подъезда и выглянула наружу. На высоте пятого этажа начинались густые грязно-жёлтые облака. Глупый голубь влетел в туман и через полминуты мёртвый шмякнулся о землю.
Наша квартира уже, наверное, заполнилась этим ядовитым дымом. Мы остались без дома. И без пути назад.
Невозможно, чтобы туман заполнил всё. Где-то должно быть безопасно. Я проверила, держат ли родители Светку за руки, взяла мать за свободную руку и быстро потащила всю компанию прочь от дома.
Мы добрались до вокзала без проблем, если не считать того, что я дважды чуть не упала в обморок и один раз вскрикнула от страха, когда меня случайно толкнули в метро.
На вокзале я купила билеты на ближайший поезд. Неважно, куда мы поедем. Главное, как можно дальше - туда, где магия нас не достанет.
Когда наша гусеница-спасительница тронулась, я успокоилась. Наконец-то, мы в безопасности! Теперь колдовство нас не догонит и монстры из стеклянной двери не утащат.
Ночью все спали, отвернувшись к стенке, а я смотрела в окно. На секунду мне почудился Крауд: он скользил по воздуху, в одной руке - саквояж, в другой, кажется, трость. Когда он исчез, я ещё долго вглядывалась во тьму, но заметила лишь мелькание силуэтов: деревьев, столбов и призрачных проводов.
Утром поезд остановился на два часа, потом он ринется дальше. Мои родители познакомились с серой четой аристократов и отправились с ними на небольшую прогулку. А Света увлекла меня в битком набитый магазин одежды, неуклюже приткнувшийся к билетной будке. Одежда – Светкина страсть, особенно одежда, купленная на дешёвых барахолках, нелепая и кривая, но в которой чувствуешь себя свободным художником. Да, моя маленькая сестричка – истинный романтик.
Чем дольше я смотрела, как безразлично, с потухшим взором Света сгребает в охапку вешалки с одеждой, тем меньше я узнавала в ней сестру. Я видела её бледную тень, лишённую эмоций, бесчувственную четырнадцатилетнюю куклу в узких джинсах и рубашке в голубую клеточку. Копию.
Потом я поймала на себе взгляд. Пронизывающий до костей. На меня смотрела девочка лет пяти. Худенький такой заморыш: растрёпанные светлые волосы, вздёрнутый нос, обрамлённый кружевом веснушек, грязное цветастое платье. Её так и хотелось обнять, прижать к себе, приласкать.
— Господин Крауд просил передать, чтобы вы подошли к кабине машиниста.
Сказав это, девочка развернулась и побежала. Я смотрела ей вслед, пока она не испарилась в толпе: зашла за тучную женщину и растворилась миражом. Я долго вглядывалась в толпу, но девочка больше не показалась.
Отчаявшись её найти, я вдруг поняла смысл сказанного.
— Крауд! Здесь! Надо найти родителей!
Я оставила «неживую» Светку под её честное слово никуда без меня не уходить и бросилась на поиски родителей. Они ушли с морозно-каменной четой бродить в парке неподалёку.
Конечно, я понимала, что это не мои родители и уже давно не мой мир. Но я втянула этих несчастных в свою игру и теперь несу за них ответственность.
По бетонной, чуть разбитой лестнице я спустилась с платформы в мёртвую пустыню.
Жизнь кипела только на станции, где, как муравьи, копошились пассажиры и торговцы. Но внизу – ничего и никого. Ступени с трещинами-паутинками; заросли трав и колючек, в которых притаился выброшенный туристами мусор; и широкое поле синих васильков, как бескрайняя бездна, манит в своё смертоносное чрево.
Я долго вглядывалась в цветочные воды. Над ними не пролетело ни одной бабочки. На меня накатывало чувство, что я на тонущей подлодке и водоворот затягивает меня. И когда всё перед глазами слилось в бесформенное полотно, я, как вспышку, разглядела маленький зелёный холм. Свежей травой, купающейся в солнечных лучах, он горел подобно факелу в тёмном подземелье. Когда я приблизилась к холму, трава зашевелилась, из-под земли вырвались гибкие ветви. Вскоре они сплели арку, а за ней из земли проросли камни дорожки, обрамлённой нарциссами и боярышником, чьи игольчатые длани то и дело норовили откусить нежные лепестки надменных цветов. Те же в свою очередь яростно скалились и огрызались, готовые в любую секунду сцепиться с обидчиком.
Таинственный парк, где гуляли мои родители.
Я бросила взгляд на станцию. Огромные часы с тонкими стрелками и римскими цифрами показывали, что оставалось ещё полтора часа до отхода моего поезда. Можно, конечно, остаться и подождать, пока родители вернутся сами, но что если Крауд уже добрался до них и заточил в мрачную темницу со скелетами в кандалах?
Шаг вперёд.
В парке шум со станции исчез. Наступила удивительная тишина. Солнце ласкало, расслабляло. Хотелось присесть на скамейку, закрыть глаза и балдеть. Я тряхнула головой, отогнала дурные мысли, и двинулась вперёд, не обращая внимания на яростно-визгливую схватку нарциссов и боярышника.
Парк оказался лабиринтом из тенистых аллей, сырых гротов и солнечных беседок, оплетённых виноградными лозами. В одной из беседок я увидела чету, с которой ушли мои родители. Они весело и беззаботно хохотали, словно кто-то постоянно ключиком заводил их механизм. Мне пришлось трижды повторить вопрос прежде, чем они махнули рукой в сторону обветшалой кирпичной усадьбы с покатой крышей и без единого балкона, с которого бывшие владельцы могли бы взирать на заколдованный сад.
— Спасибо, — буркнула я.
«Что им могло потребоваться в этой развалюхе?»
По углам здание облицовывали железные пластины, на которых заботливые руки уже написали все известные неприличные слова. Рядом двое мужчин в синих комбинезонах разгребали кучу битых кирпичей с таким усталым видом, будто вкалывали уже целую вечность без перерыва.
— Добрый день, — я приблизилась.
Они мрачно посмотрели на меня.
— Добрый.
— Вы не видели здесь высокого тёмноволосого мужчину и женщину в бежевом платье?
— Да, они зашли в усадьбу.
Рабочие говорили хором и так же синхронно указали на заброшенную усадьбу.
— Спасибо.
Я оглядела здание в поисках дверей, но заметила лишь ряд наглухо заколоченных окон. Только самое дальнее, с выбитыми стеклами и двумя зубцами-осколками на боковых рамах, было свободно.
Оно находилось достаточно низко. Я ухватилась за остатки гнилого подоконника, подтянулась и встала на него, но тут же дерево под ногами раскрошилось. Из комнаты веяло сыростью и болотом, словно спящий дракон приоткрыл пасть и дохнул зловонием. Я вглядывалась в пустоту до тех пор, пока не заболели глаза и не померещились неясные белые тени.
— Не советуем вам туда ходить, — хором окликнули меня рабочие, когда я уже присела и спустила ногу вниз, чтобы нащупать усеянный кирпичной крошкой пол.
— Почему? — обернулась я.

@темы: Проза

---

[Тедди-Ло]

Возьми меня. Не смотри на осколки.
Я буду с тобой исключительно шёлковым
Я знаю про бронежилет под футболкой
Ты знаешь про мой пистолет.

Пытай меня холодностью, равнодушием
Я буду молчать, ослепляемый ужасом
Если поверю тому, что не нужен
Мне нечего будет хотеть.

Устроенный так, чтобы быть принадлежностью
Испепеляемый страхом и нежностью
Прошу - при попытках к бегству и бешенству
Подари мне верёвку и сеть.

Срываясь на самой наклонной из плоскостей
Долго ли, коротко, рано ли, поздно ли
Отдай мне приказ и таблетку с полосками
Чтобы я принял смерть

@темы: Стихи

---

Чуду нужно немного..

[Лорелина]

Ты выходи на дорогу судеб - ту, что из желтого кирпича,
Времени больше - уже не будет. В доме пустом догорит свеча.
Время уходит - успей добраться в свой колдовской, невозможный край ,
Время уходит. Пора прощаться, надо искать свой далекий рай.
Авантюрин согревай в ладони, веря в его колдовскую мощь,
Веря, что твой Изумрудный Город снова сумеет тебе помочь.
Там выпекают печенье к чаю, домик корицей насквозь пропах.
Там до сих пор по тебе скучают те, кто не верит, что ты пропал.
Маленький домик в речной долине, чуть в стороне от торговых трасс...
Скоро опять будет зреть малина, будет все так же - и в этот раз.
Ты возвращайся своей дорогой - желтые камни укажут путь,
Чуду ведь нужно совсем немного - чтобы поверил хоть кто-нибудь.

@темы: Стихи

---

Клоун.

[селезенка Джека]

Клоун, клоун, тебе больно?
Я всего лишь в душу ткнул...
Насмешил меня, довольно!
Чувства проявить рискнул?

Клоун, клоун, ты заплакал?
Я ведь даже не играл...
О своей судьбе затявкал?
Счастья в жизни ты искал?

Насмехаться не устану,
Ты так жалок, так смешон!
Никогда не перестанешь
Прятать лик под капюшон.

@темы: Стихи

---

Зимнее настроение.

[селезенка Джека]

По замерзшим венам города,
По прозрачной сухой мостовой
Девушка шла свесив голову,
Наслаждаясь пустынной зимой.

Разбежались компании с улиц,
Ведь в домах чай, тепло и уют,
А кафешки гуляющих скромниц
Заглянуть и погреться зовут.

Ребятишки катаются с горки,
Собираясь в комочки как снег...
И спрятав руки в карманов норки,
Оживает вновь человек.

@темы: Стихи

---

Именные @темы.

[@Муза]

После продолжительного и бурного обсуждения, администрацией сообщества было решено ввести именные @темы. Часто хочется перечитать стихи любимого автора, или же проследить за его прогрессом... но не всегда поиск по сообществу работает корректно. Поэтому - да будут именные @темы, которые авторы смогут проставлять при создании поста в @Музе - тогда все легко и удобно смогут отследить работы нужного человека.

Именные темы получат не все, а только те участники, у которых 7 или более постов в сообществе.

Как заполучить заветную именную @тему? К этому посту вы оставляете комментарий, изъявляя желание получить тему, и минимум 7 ссылок на посты в сообществе с вашими стихами. После этого мы вносим ваш ник в список @тем сообщества.

Новые стихи\прозу в сообществе я буду выкладывать под своей именной темой, но как быть со старыми? Получив именную тему, вы находите все свои посты в сообществе (слева вверху "Мои записи в сообществе" и ссылки на все это счастье оставляете единым блоком в комментариях к этому же посту. Волшебные феи-модераторы после этого в указанных вами постах проставляют вашу именную тему. И все счастливы.

PS| Иногда любимые @дневнички ведут себя не совсем корректно, и Ваши комментарии могут потеряться. Если Вы отметились в комментариях и в течение недели не получили ответа — не стесняйтесь писать в u-mail администрации.

запись создана: 08.10.2009 в 18:46

@темы: Административное

---

Новости

[@Муза]

Пополнение в списке модераторов, приветствуем юзера  Федя Сумкин.
А я еще раз напомню, что необходимо относиться друг к другу вежливо и уважительно. Помните, что модераторы тратят на оценку Ваших работ свои силы и время.

Юзеры  Слава Юпитер и  Ледяной Минк отправляются в бессрочный бан; у нас принято обсуждать поэзию и прозу, а не переходить на личности.

@темы: Административное

---

[Ниэби Оленьи Рожки]

Провидцы
держат мои руки.
Держат мои корни.
Отныне
они больше не видят, но помнят.
Тянут сквозь пальцы нити,
красные, острые - в ножны.
Я так хотел забыть их,
если это вообще возможно.
Провидцы
входят в мои волны,
вносят меня мертвым.
Я остаюсь полным,
я посылаю их к черту.
Слепые провидцы дышат
над темной глухой водою.
Мне их немного слышно.
Мне так безумно душно...

Провидцы
скрутили мои руки,
скрутили мои плечи,
но кто же тогда вечен,
если не я?! Крепче
вяжут мои мысли,
вяжут язык, хурмою, туго вцепившись в спицы.

Мне ведь все это снится
в самом больном из снов.

И однажды в огромном небе в мое окно
постучится
одна
птица...

@темы: Стихи

---

[polina-kolpakova]

Забывай меня, забывай...
Обменялись словами – занозами,
Позади матерится грозами
Наш далекий несбывшийся май,
Промелькнувший, как сбитая птица...
Без тебя я его схороню.
Уходя, не забудь защититься,
Облачи свое сердце в броню.
И не снимай.
Незнакомы и призрачны дали;
Уходи же ты, слышишь? Дорогами,
Городами, вратами, порогами,
Только запах полыни оставив,
Уходи всеми теми мостами,
Что сами сжигали.
Наша память – клинок, не поранься.
Уходи, исчезай!
Останься...

@темы: Стихи

---

[here you are]

Герои должны умирать. Если они выживают, то становятся скучнейшими в мире людьми.


«Говорят, что после войны снятся кошмары.
Ты не верь – не кошмары, а просто сама война.
Кто боится – не то, чтобы даже неправы,
Просто кому-то Ад, а кому-то – почти жена»
Он стоит у окна, ссутулившись, и вроде – не старый;
Стоит и дымит сигаретой напротив окна.

«Я сказал: успокоился, перебесился, вырос.
Только разве же вырастешь из войны.
Иногда мне кажется: я – на выброс,
Весь изошел под завалами суеты.
А порой – будто бы вот сейчас из окопа вылез
И опять уползу. И пропали твои труды.

Забери меня у нее – только ты и сумеешь, право.
Лучше бы, вот ей-богу, забирала меня у других –
У каких-нибудь женщин, а там тебе издавна не было равных.
Я смотрел бы лишь на тебя и совсем не смотрел на них.

А с войной посложней. Она знает, что тоже имеет право
На меня. И на то, чтобы прочь – моих дорогих».

За окном серый снег заметает и тает.
Бывшие воины, как наркоманы – их не бывает.

@темы: Стихи

---

[Erick-York]

сирена

Небо перевернулось и стало твёрдым
Я приходил в себя по твоим аккордам
Голос, еще вчера слабый, взвивался гордо
К жесткому небосклону
Песня звучала, рыбы ей подпевали
В качестве ритм-секции разбивались
Все мои бригантины о твои скалы
Звук их в блаженстве тонет

Я иду вверх на полтона

Небо перевернулось, и стало тихо
Молча возьми мой свет и раздай тем психам
Что за меня до крови последней лихо
Бьются на камертонах
Ноты текут сквозь время, не утекают
Прочь от меня уносится боль и тает
За горизонтом, линию ритма ломают
Стуком колес вагоны

Я иду вверх на полтона

Звуков почти не осталось, почти отпеты
Все мои чувства, сложенные в куплеты
Но до припева ляг и молчи, за это
Ты сможешь стать мне заменой
Рушится всё, луна пахнет скорой смертью
Скрипки визжат от ужаса, интроверты
Тащат мой звук в свои миры-чашки Петри
И я теку по их венам

Но я пою тебе
Только тебе, сирена

@темы: Стихи

---

[Asterna]

A posteriori

1

- Пить вредно! - наставнически сказал Артем и допил свое пиво.
- Почему же ты пьешь? - спросил Олег, потом достал сигарету и закурил.
- А жить тоже вредно, но ведь я живу и не жалуюсь.
Артем снисходительно посмотрел на Олега, вздохнул и тоже закурил.
- Что вздыхаешь? - спросил Олег.
- Жаль мне тебя, вот и вздыхаю.
- Что значит «жаль»? Поясни.
- А то и значит. Ты был в школе отличником, а теперь учишься на тройки и пьешь, вместо того, чтобы готовиться к экзаменам.
Замечание школьного товарища Олега задело. Ему вспомнились школьные годы: он был отличником, а Артем еле тянул на тройки. Он хотел возразить, но понял, что тот прав, и расстроился. Олег начал оправдываться.
- Да, это так. Но универ это другое, понимаешь?
- Не понимаю. - издевательским тоном ответил Артем.
- У меня мозги есть, ты сам знаешь, но не лезет мне в голову. Обилие информации, эта корявая система обучения и наше Министерство образование, которое...
- О-о-о, па-не-слась! Все вокруг идиоты, а я ДАртаньян! Ты мне полчаса назад говорил, что у тебя через два дня устный экзамен по теории.. этих, как их там...
- По теории алгоритмов.
- У тебя принимает какой-то там строгий профессор, спрашивает по полной, на халяву троек не ставит и все такое. Твои слова? Твои. Так как ты свои алгоритмы сдавать собираешься?
Олег ответил не сразу. Этот разговор расстроил его. Он уже начинал жалеть, что встретил сегодня Артема и пошел с ним в кафе. Олег пил пиво и смотрел в окно на деревья. Ему вдруг стал неприятен и противен Артем. Тот хорошо устроился, ничего не скажешь. После школы Артем с тройками пошел на психологию. «Что такое психология против моей прикладной математики? Сплошной зубреж. Естественно, сессии Артем закрывал купюрой» - думал Олег.
- Твоя психология - не бей лежачего. Учить меня собрался? - злобно и с обидой гаркнул Олег.
- Не нервничай, - смеялся Артем -, я ж только помочь хочу.
- Спасибо: ПОМОГ!
- Ну-ну-ну, тише. Я и правда могу помочь.
- Спасибо, не нужна мне помощь. Денег я скопил: заплачу за «три» и баста.
Олег соврал. Он прекрасно знал, что преподаватель по алгоритмам денег никогда не берет.
- Есть вариант получше: не платить и сдать на «пять».
Артем самодовольно улыбнулся, зная, что Олег сейчас клюнет. Тот заинтересовался, но не понимал, к чему Артем клонит.
- Ты предлагаешь взять в заложники жену алгоритмика и требовать от него зачета? - предположил Олег и улыбнулся.
- Ты смотрел фильм «Области тьмы»?
- Нет, не приходилось. При чем здесь фильм? - Олег вдруг почувствовал, что Артем над ним смеется.
- Кстати, пойди возьми ещё пивка... на те деньги, что ты сэкономишь, сдав экзамен.
- Ещё чего! Хватит издеваться и тянуть кота за хвост. Выкладывай!
- Эээх, так и быть.
Артем свистнул и подозвал официантку. Он покраснел и выглядел захмелевшим. Олегу все больше казалось, что тот над ним издевается.
- Ещё два и поменяйте пепельницу, будьте добры. - попросил он официантку и улыбнулся ей одной из тех улыбок, которой всегда завидовал Олег, потому что именно из-за неё, как казалось Олегу, Артем всегда был популярен среди девушек.
- Итак, на чем я... А, да, «Области тьмы». Так вот, фильм об одном писателе-неудачнике, в руки которому попали новое изобретение для солдат - чудо-таблетки, которые увеличивают работоспособность мозга до ста процентов. Во-о-о-от.
- У тебя есть такие таблетки? - догадался Олег.
- Нет, не такие, нем-нож-ко други-и-ие.
- Наркота, что ль? Ну, извини, я таким не баловался и не собираюсь.
- Ты-же-ме-ня-не-дослушал!
Официантка принесла пиво. Олег заметил, что его друг уже порядочно пьян, и хотел предложить уйти, но любопытство брало свое.
- Хорошо, продолжай.
- Это не наркота. Это обычный ноотропный препарат, который применяется в лечении больных Альцгей... геймером и Паркинсоном. Доступен в любой аптеке, им пользуются обычно... эээ... студенты на экзаменах, водители-дальнобойщики в поездках и так далее.
Артем достал из кармана куртки маленькую пластинку с оранжевыми пилюлями. Он выдавил одну, положил на язык и запил пивом.
- Сей.. ик.. сейчас увидишь ээ.. эффект. Одна таблетка в день и ты мегамозг! В разы улучшается память, обостряется внимание, сообразительность, реакция, нормализуется сон, ускоряется метаболизм и проч. Но действие после первого приема может проявиться сразу, может через несколько часов, а может и на следующий день, это зависит от особенностей организма. Поэтому я предлагаю тебе начать сегодня, чтобы к экзамену ты стал настоящим ДАртаньяном и засунул за пояс своего профессора.
Олег недоверчиво смотрел то на Артема, то на пилюли. Все это казалось неестественным и чем-то из области фантастики.
- Не веришь? Окей, я продемонстрирую. Кстати, я уже начал трезветь, это одно из свойств этих пилюль. Сейчас у меня сессия, я принимаю таблетки и не парюсь на счет зубрежки. Могу наизусть прочесть тебе любой отрывок из Евгения Онегина, к примеру. Читал я его в школе ещё, но теперь могу вспомнить абсолютно всё.
Артем начал читать вслух Евгения Онегина.
- Перестань, я верю. - запротестовал Олег. На самом деле он не очень верил, но, будучи по натуре доверчивым человеком, хоть и не любил в себе это качество, поверил Артему, тем более, что тот был достаточно убедителен. И зачем Артем будет врать, зачем ему это? Минут 10 назад Артем выпил пилюлю и на глазах протрезвел. Фантастика! А что, если и вправду эти пилюли обладают тем эффектом, который обещал Артем? Надо попробовать! Все равно Олег не сдаст экзамен и будет в который раз в должниках и в который раз его подадут на отчисление. А ведь это только первый экзамен! А их ещё три! Олег не хотел связываться с наркотиками и боялся, что эти пилюли вызовут привыкание. Он выпьет сегодня одну и посмотрит на результат, а дальше решит, принимать ли дальше или смыть в унитаз.
- Я в этом году ни за один предмет не платил, - заверил Артем -, благодаря этому, а в зачетке одни «5» и одна «4» по физ-ре.
- А что насчет..
- За летние каникулы я не принял ни одной. И не хотелось. - предупреждая вопрос Олега, выпалил Артем. - Ты извини, я совсем забыл о времени. Мне нужно бежать. Я обещал девушке повести её в кино.
Артем расплатился за пиво, заговорищенски подмигнул Олегу и ушел.
Олег долго ещё сидел за столиком, курил и о чем-то размышлял. Когда сумерки упали на деревья и зажглись фонари, Олег вышел из кафе. Пластинка оранжевых пилюль осталась лежать на столе.

@темы: Проза

---

Еще одна городская сказка

[KeySi]

Когда Джессике исполнился год, ее бросили родители. В первый раз. Просто принесли в приют и отдали воспитательнице, ничего не объясняя. Когда Джесс исполнилось семь, ее бросили во второй раз. Уже приемные родители. На самом деле ее брали как последнюю надежду на сохранение семьи, но вместо примирения супругов, приемная дочка стала последней каплей в совместной жизни двух абсолютно непохожих людей.
Если вы думаете, что в семь лет ребенок ничего не понимает и быстро переживет любую потерю, то сильно ошибаетесь. Да, в семь лет мир вокруг кажется огромным, детство бесконечным, взрослые люди – сильными и справедливыми, но боль чувствуется так же, как если ты взрослый.
Когда двери за несостоявшимися родителям и супругами закрылись, Джесс вернулась в свою комнату на втором этаже интерната. Ей было больно, противно и хотелось плакать. Только слез не было, и девочка сама не понимала, почему. Может, устала от происходящего?
И в такие моменты чаще всего появляется желание сбежать. Сразу от всего.

Джессика собрала в маленькую детскую сумочку самые дороги вещи (несколько монеток, любимую книжку и пригоршню перламутровых пуговиц, красиво переливающихся на солнце) и в полдень, пока все воспитатели были заняты с очередной потенциальной родительской парой, ушла в город. Одна.
Она не думала, что уходит навсегда, не хотела никого пугать или привлекать внимание. Ей просто нравилось двигаться вперед. Гулять по улицам, смотреть на людей, разглядывать витрины магазинов. Она была сама по себе, и ей никто не был нужен. Когда солнце клонилось к закату, Джесс купила в булочной пирожок. Продавец покачал головой, но не стал говорить ребенку, что ее мелочи не набирается и на половину стоимости. Благородство в душе счастливых людей всегда побеждает стремление к выгоде и прагматизм.
Чем ближе подбирался вечер, тем менее оживленным становился город. Люди спешили по домам, хотели быстрее вернуться к своим семьям. И Джессика поняла, что возвращаются утренняя боль и обида. Когда свет закатного солнца залил город, когда городские углы и подворотни облюбовали тени, девочка поняла, что она никому не нужна. Чувство одиночества и ненужности были такими сильными, что она вдруг перешла с медленного шага на бег, словно надеясь убежать от неприятных воспоминаний.
Не разбирая дороги, она летела по городским улицам, а когда остановилась, чтобы отдохнуть и перевести дыхание, поняла, что оказалась в совершенно незнакомом районе. Улица была торговая. Первые этажи всех зданий занимали магазины с высокими окнами-витринами. Но, в то же время, сами дома были старыми, намного старше, чем магазины на центральных улицах. Сирень захватила эту часть города, и сейчас в полной мере наслаждалась свободой. Кусты явно никто не стриг, и они росли, как хотели, иной раз, закрывая добрую часть витрины. Бутоны только набухали, но в воздухе уже чувствовался их нежный запах.
Джессика брела мимо магазинов, все больше падая духом. Мало того, что она не знала, где находится, ее пугала близкая ночь и нарастающее чувство голода, несколько часов назад задавленное пирожком. Когда она уже готова была заплакать, ее внимание привлек приглушенный звон колокольчика. Невозможно было сразу определить, откуда идет звук. Девочка прислушивалась, крутилась на месте, пока не поняла, что колокольчик прятался за дверью одного из магазинов.
Внутри было тихо и безлюдно. Джесс несколько минут смотрела внутрь через витринное стекло, но никого не увидела. Хотя, вполне возможно, это стекло было настолько пыльным, что скрывало все происходящее. Магазин, судя по всему, был заброшен, но колокольчик звенел, вызывая у маленькой путешественницы все большее любопытство.
Пожав плечами, Джессика повернула ручку входной двери. Дверь поддалась на удивление легко. Она не заскрипела, не застряла, только издала звук похожий на вздох. Хотя больше девочку удивило, что дверь оказалась вообще незапертой. Словно хозяева магазина ушли куда-то и забыли вернуться.
- Эй! – Джесс вошла внутрь и огляделась.
Магазин как магазин, ничего необычного в нем не было. Справа - длинный прилавок с кассовым аппаратом, слева - полки и шкафы с товаром. За прилавком покачивалась шторка, отделявшая личные комнаты хозяев от торгового зала.
- Есть здесь кто? – снова позвала девочка и сделала два шага вперед, отпустив дверь.
Она легко закрылась за ее спиной, и тут же в глубине магазина вновь зазвенел колокольчик.
Джессика поежилась, но любопытство было сильнее. Осторожно ступая по давно не мытому полу, она прошла мимо прилавка, заваленного коробками, бумагой, кусочками лент, мимо пыльных полок, на которых в живописном беспорядке были навалены предметы самого разного назначения: от посуды до игрушек. Звон колокольчика стал сильнее, и, обогнув прилавок, она увидела, наконец, источник звука.
Это и правда, был колокольчик, вернее, круглый бубенчик, некогда пришитый к рубашке плюшевого медведя. Сейчас с прежним игрушечным хозяином его соединяла лишь тонкая нитка. Сам медведь и его одежда выцвели и покрылись ровным слоем пыли. К тому же косолапый был лишен одного глаза-пуговицы, и выглядел настолько измученным, что Джессика непроизвольно протянула к нему руки, желая приласкать бедолагу. Но стоило ей коснуться медвежьей лапы, как нитка на бубенчике порвалась, и он с усталым звоном упал на пол. Джесс замерла, удивленно разглядывая источник звона. Ей показалось на секунду… Хотя нет, она была уверена, что бубенчик издал не звон, а сказала ей «привет».
- Ты что-то сказал? – Джесс присела возле бубенчика и коснулась его пальцем.
«Да!» - Тут же раздалось в ответ.
Девочка бережно взяла бубенчик в ладошки и улыбнулась.
- У вас так пыльно. Неужели здесь никто не живет, - обратилась она к маленькому звенящему чуду.
Бубенчик ответил ей беспокойным неровным переливом, и даже начал слегка светиться. Так Джесс узнала историю Магазина Брошенных Вещей.

Когда-то это был обычный магазин «на все случаи жизни». В нем продавались и письменные принадлежности, и лекарства, и чай, и кофе, и игрушки. Сюда прибегали дети, приходили взрослые, и для каждого находился свой товар. Магазин был одним из первых в этой части города, и пользовался популярностью. К тому же хозяин магазина помогал в починке разных вещей. Мог зашить мягкую игрушку, склеить разбитую вазу, починить сломанный механизм. И его любили все без исключения. Но однажды хозяин вышел куда-то и не вернулся. Никто не знал, что с ним случилось. Может погиб, может просто устал от работы.
Дверь осталась открытой, вещи остались лежать на прежних местах, посетители заходили, звали хозяина, но никто не отвечал. Люди оставляли на прилавке вещи, в надежде, что их починят, но никто не взялся за них. Люди постепенно забывали о пропавшем мастере, забывали об оставленных вещах, которых уже немало накопилось в магазине. И постепенно забыли и про сам магазин.
А вещи ждали. Игрушки тосковали по своим маленьким хозяевам, ручки и карандаши скучали без художников и поэтов, сумки ждали, когда в них что-то спрячут. Но год за годом они покрывались пылью, и ждали, ждали, ждали… Пока сегодня в магазин не зашел ребенок.

Бубенчик замолчал, и Джесс выдохнула. Пока он рассказывал историю магазина, девочка даже дышать боялась, чтобы не спугнуть то волшебство, что творилось вокруг нее. Бубенчик ждал, и девочка выпрямилась, оглядев магазин. Ей показалось, что сотни предметов на полках, на полу, на стульях, ждут ее решения. Она чувствовала, что понимает их, таких же брошенных людьми, как и она сама. Среди многочисленных забытых вещей, в забытом всеми магазине она вдруг поняла, что нашла свой дом.
- Хорошо. – Девочка кивнула. – Надо будет у вас прибраться. И свет зажечь.
Бубенчик радостно звякнул в ее ладошке.

Сыграла здесь свою роль магия забытых вещей, или просто удача пришла в магазин, но Джессика заметила, что не все в нем было так ужасно. На маленькой кухне сразу за торговым залом оказался работающий водопровод. Электричество исправно бежало по проводам, и лампочки освещали все комнатки. Их, кстати, оказалось четыре. Большая - для торговли, кухня и две жилые. Это не считая ванны и туалета. В кассовом аппарате, старом и потертом, нашлись деньги. Джесс не могла сказать, много их там было или мало, она еще не понимала всей силы бумажек и монеток.
Девочка в тот же вечер начала приводить магазин в порядок. Вытерла пыль, где дотянулась, вымыла полы, расставила вещи. Зашила куклам платья, пришила плюшевым зверятам вместо потерянных глаз свои любимые перламутровые пуговки, оттерла потемневшую посуду. И при этом щедро делилась с каждым предметом в магазине своим настроением, уверенностью, что все будет хорошо.
«Если бубенчик говорит со мной, значит, и остальные предметы пусть и молчат, но все равно слышат меня и понимают» - думала Джессика, снимая с полок старые игрушки. «А значит, я должна им помочь. Например, убедить их, что рано или поздно для каждого найдется хозяин и применение. Ведь что может быть лучше для вещей, чем быть в деле?». Она разговаривала с каждой вещью в отдельности, придумывая дли них новые дома, новые семьи, где их любили бы всем сердцем. И словно в ответ на ее слова, в магазине начали происходить изменения.
Уже через неделю, когда девочка рискнула с помощью швабры, тряпки и двух стульев вымыть витрины, в магазин зашел посетитель. Мужчина в спортивном костюме удивленно смотрел снизу вверх, как на башне из стульев балансирует семилетний ребенок.
- Привет, - наконец поздоровался он с Джесс. – Ты здесь одна?
- Пока да. – Девочка кивнула, но со стульев не слезла.
- Помочь? – Мужчина покосился на серые от пыли окна.
- Было бы здорово! – Джесс искренне улыбнулась.
Когда витрины были вымыты, стулья расставлены по местам, а с верхних полок сняты самые пыльные вещи, мужчина долго рассматривал записную книжку с пожелтевшими листами и, наконец, спросил о ее стоимости.
- Ой! – Джесс пожала плечами. – А берите ее в подарок.
- Ну, вот еще, - мужчина хмыкнул. - Раз магазин, значит, надо покупать.
Он оставил на прилавке несколько монет и ушел, явно довольный всем случившимся. А Джесс казалось, она слышит, как радостно шуршат страницы записной книжки.
Работы в магазине оказалось на редкость много, но в тоже время не настолько, чтобы валиться с ног от усталости к концу дня. Вслед за мужчиной стали появляться и другие посетители. Кто-то заходил просто посмотреть на старинные вещи, а кто-то делал покупку. Всякий раз маленькая хозяйка магазина чувствовала, как сердечко скачет от радости за купленный предмет, и в то же время, она понимала, что ее отсюда никто не заберет.
- Да и не надо, - улыбалась она бубенчику. – Иначе кто будет за вами присматривать.
Заметила Джессика и то, что волшебство магазина неизменно следует за ней. Например, никто не спрашивал о ее семье, никто не пытался устроить ее жизнь. Посетители принимали семилетнюю девочку у кассы как должное, и даже не помышляли звонить в совет по опеке или еще куда-либо. В кассе магазина всегда были деньги, и их хватало и на еду, и на разные бытовые мелочи. Если, например, нужны были нитки для починки куклы, обязательно приходил посетитель и делал покупку на нужную сумму. Если Джесси нуждалась в новом платье или туфлях, вырастая из старых нарядов, то можно было ждать в гости коллекционера или просто богатого любителя старины. И он обязательно находил среди вещей то, что ему было нужно.
Джесс научилась обращаться с деньгами. Начала ходить в школу. Правда, не на все уроки, да и вообще она сомневалась, что в классе ее кто-то запоминал. Она научилась писать, считать, изучила основные и самые нужные ей науки. Большего и не надо было. В магазине, среди забытых вещей, она училась быть нужной.
Постигая науку торговли, она не страдала от нехватки внимания и общения. Среди покупателей появлялись постоянные клиенты, готовые с ней поболтать. Джесс запоминала их привычки, увлечения, и всегда находила нужный товар для каждого. Она знала, что вечно сонная молодая библиотекарша не пройдет мимо старой книги или милой безделушки. Она знала, что улыбчивый актер из театра на площади любит игральные карты, и не пропустит новую колоду с необычным оформлением.
Вещи из магазина, кстати, не только выходили к новым хозяевам, но и приходили с теми, кто желал их оставить. «Вдруг кому надо будет». И Джессика с радостью принимала новые предметы, предоставляя им временное убежище.

В делах и заботах о магазине она не замечала времени и просто радовалась каждому дню, по мере сил и возможности. Но однажды, когда за окнами вовсю цвела сирень, и ее дурманящий аромат проникал во все уголки магазина, Джессика вдруг остановилась и посмотрела на себя в большое круглое зеркало, оставленное недавно соседкой на продажу. На нее смотрела молодая девушка семнадцати лет. В длинном сарафане по случаю жары, собранными в косу длинными каштановыми волосами и глазами цвета карамели.
- Десять лет…. – Джесс легко коснулась своего неизменного звенящего спутника – бубенчика превращенного несколько лет назад в сережку. – Что-то случится, я это чувствую.
Бубенчик ответил ей тихим, но уверенным звоном: «Да-да-да!».
К обеду небо затянуло тучами. Жара исчезла, спряталась в чужие квартиры, под мосты и крыши, уютно устроилась на чердаках до конца ненастья. Люди вздохнули: дождь ждали многие. Джессика смотрела на потемневшее небо и думала. Она не могла понять, почему на душе у нее неспокойно, почему ее тянет выйти на улицу, в поисках чего-то.
Когда первые капли упали на пыльный раскаленный асфальт и город вздохнул с облегчением, девушка не выдержала. Подхватив зонтик, она выбежала в мокрые сумерки, ведомая лишь странным непонятным чувством, зарождающимся у самого сердца. Бубенчик звенел в такт ее шагам: «Беги-беги».
Дождь разошелся, превратился в настоящий ливень. Под ногами девушки бежали уже не ручейки и настоящие реки, вода в которых пенилась и пузырилась от падающих с небес потоков. Джесс бежала к городской площади, и если бы ее спросили, почему именно туда, она не смогла бы ответить. Из-за стены дождя она различала лишь очертания зданий, но городской фонтан она узнала, вернее даже почувствовала.
- Вторая скамейка…. – шептала девушка, и, не обращая внимания на воду в туфлях и мокрый подол сарафана, шла вперед. – Вторая с севера.
Она даже не сразу поняла, что на нужной ей скамейке кто-то сидит. Просто силуэт в дожде. На расстоянии пяти шагов она поняла, что этот кто-то без зонтика и явно промок насквозь. На расстоянии трех шагов, поняла, что этот кто-то – парень, возможно даже ее возраста. Приблизившись вплотную – охнула, увидев его взгляд, абсолютно пустой и усталый.
- Пошли. – Она схватила парня за руку и рывком подняла со скамейки. Он встал растерянно посмотрел на странную растрепанную девушку, вышедшую из дождя.
- Пошли, – повторила Джес и потянула парня за собой.
В глазах его промелькнул удивление, затем он пожал плечами и пошел за ней с таким видом, словно оставил на мокрой скамейке весь свой мир.
Тащить странного парня за собой оказалось делом не из легких. Он не упирался, но и не спешил за ней. К тому же трудно было идти под одним зонтом, так что в результате, оказавшись у двери магазина, Джесс поняла что промокла, пусть и не так сильно как ее спутник.
- Заходи. – Она распахнула дверь и потянула парня внутрь.
Он вошел, не глядя по сторонам, словно ему было все равно, где он и с кем.
Вода текла с его одежды и волос на пол. Джессика всплеснула руками и потащила мокрое недоразумение в ванну.
- Раздевайся же, - сказала она, убегая за полотенцами, но вернувшись, обнаружила, что парень так и стоит, мокрый, и явно дрожа от холода.
- Да что ж такое-то… - Понимая, что ее гостю, видимо, все равно, мерзнуть в мокром или попытаться согреться в тепле и уюте махровых полотенец, девушка решительно схватила парня за руку.
Пуговицы на мокрой рубашке скользили в пальцах, не желали расстегиваться. В конце концов, Джесс вздохнула и приказала:
- Поднимай руки.
Он подчинился, и девушка стянула с него рубашку через голову. От увиденного ноги ее хоть и не подкосились, но очень ощутимо задрожали. На груди парня, прямо над сердцем, была глубокая рана, примерно с ее мизинец шириной, с ровными абсолютно чистыми краями. Она напоминала трещину на восковой поверхности кукольного тела. И ни капли крови. Рубашка выскользнула из рук Джессики, упала на пол бесформенным куском ткани.
- Невозможно…. – Джесс невольно сглотнула и подавила наступающую тошноту. Надо было что-то делать, а она не знала, что.
- Знаешь, - она внимательно посмотрела на своего гостя. – Тебе надо переодеться и высушиться. Пожалуйста, послушай меня.
Парень поднял на нее взгляд, ставший более осмысленным и заинтересованным. Кивнул и принял из рук девушки полотенце. Похоже, рана на груди ему ничуть не мешала, хотя Джесс не могла без содрогания смотреть на этот ужас. Пока он вытирал голову, Джессика перерыла все шкафы с оставленной одеждой и, наконец, нашла мужские брюки, которые должны были подойти парню. Прихватив аптечку из-под витрины, она вернулась в ванную.
Подсохшие волосы парня оказались темно-каштановыми, по всей видимости, их недавно подстригли, и сейчас они свисали ровными прядями почти до плеч. Джесс невольно засмотрелась на своего гостя и опомнилась только когда встретилась с его взглядом. Покраснев, девушка протянула парню брюки.
- Давай я сначала рану заклею, - она подошла к нему почти вплотную, с аптечкой в руках.
Во взгляде гостя мелькнуло удивление, и Джесс впервые услышал его голос, тихий и теплый:
- Ты ее видишь?
- Кого? – Не сразу поняла девушка.
- Рану, - он коснулся своей груди.
- Э… да. – Джесс растерянно огляделась, словно искала помощи у стен и предметов.
- Другие не видят, - он как-то странно посмотрел на нее, так что Джесс смутилась окончательно.
Пока она накладывала повязку и крепила бинты с помощью пластыря, руки ее дрожали, но гость ничего не говорил, только следил за ее пальцами. Закончив с перевязкой, девушка оставила парня одного, дав ему возможность переодеться и собраться с мыслями, если надо.
Он появился в торговом зале минут через десять, когда Джессика уже начала волноваться, но смущение и осторожность останавливали ее от попыток вломиться в ванную и узнать, как дела.
- Уже лучше, правда? – Она внимательно посмотрела на парня.
Он пожал плечами и ничего не ответил.
- Кофе хочешь? Или поесть?
Он опять промолчал, только мотнул головой в знак отказа и остался стоять возле витрины.
- Знаешь, так дело не пойдет. – Джесс вздохнула. – Я приготовила тебе постель, так что думаю, если ты немного поспишь, то все образуется.
Ответа не было, но он пошел за ней в одну из жилых комнат, где девушка устроила ему спальное место. Пока она расправляла диван и накрывала его простыней, пока запихивала подушку в наволочку, она успела шепнуть постельному белью: «ну вот и вам нашлось применение».

Она зашла в комнату через пару часов, закрыв магазина и погасив свет в торговом зале. Парень не спал. Сидел на диване и смотрел в пол. Судя по ровной подушке, он так и не ложился.
- Я не знаю, что с тобой случилось, но мне кажется, все образуется, - Джесс присела рядом с гостем
Он пожал плечами.
- Меня бросили. – Голос его был таким же тихим.
- Не тебя одного. – Джесс коснулась его руки. – Здесь все вещи кем-то брошены…. И не только вещи.
Она помолчала, ожидая ответа. Но его не было. Джессика вздохнула и продолжила.
- Я здесь уже десять лет, и многое видела. Видела, как теряли и как находили. Как люди искали и ждали, и дожидались. Просто они верили и надеялись. И жили ради надежды и ожидания. Ты ведь живой. Ты здесь. Здесь тепло, и никто тебя не гонит. А раз я тебя нашла – значит, ты уже не брошенный.
Возможно, ее слова были по-детски наивными, но он их услышал.
- Думаешь? – Он посмотрел на девушку и сжал ее руку.
- Уверена. – Джесс улыбнулась. – Останься, рано или поздно тебя найдут…. Или ты найдешь. Надо только придумать, что с твоей раной делать.
Она встала и нехотя высвободила свою руку из его пальцев. В голову пришла одна мысль, но надо было принести шкатулку из своей комнаты. Уже в дверях она обернулась и обратилась к гостю:
- Я в суете совсем забыла узнать, как тебя зовут.
- Дэвид. – Он откликнулся через несколько секунд. – А тебя?
- Джессика. Можно Джесс.

Они сидели на кухне у окна под старой лампой. Свет ее отражался от оконного стекла, и казалось, что в комнате два источника света, а значит - в два раза светлее. Джессика любила эту иллюзию, особенно когда шила.
- Почти готово. – Она аккуратно отрезала нитку, стараясь не повредить кожу. – Тебе точно не больно?
- Нет. – Дэвид покачал головой и коснулся шва на груди.
Джесс шила очень аккуратно, правда, толстых светлых ниток не нашлось, а тонкими, она сшивать края раны не рискнула. Поэтому выбрала красную шерстяную нить. Почему именно этот цвет? Она бы никогда не ответила на этот вопрос. Как и на вопрос, почему ей захотелось выйти в дождь на поиски. Сегодня был день странностей, но зная, где она живет – удивляться нечему.
Бубенчик тихонько звенел возле уха, шептал ей: «Все хорошо. Все правильно». И она успокаивалась.
Дэвид допил кофе, и сейчас устало посмотрел в окно. На улице зажглись фонари. Дождь почти прекратился, и сейчас только легкая морось тревожила листья сирени и траву под кустами.
- Спасибо. – Парень отставил кружку и внимательно посмотрел на девушку. Словно искал слова для продолжения разговора. – Ты очень хорошо шьешь.
- У меня большой опыт в починке забытых вещей, - улыбнулась Джесс и тут же смутилась, что обидела гостя, напомнила о чем-то неприятном. Она начала слишком энергично возится с нитками и иголками в шкатулке, и лишь через несколько секунд осмелилась поднять взгляд на Дэвида.
- Спасибо. – Снова повторил ее гость и вдруг улыбнулся.
Улыбка получилась немного вымученной, но искренней. Джесс поспешила ретироваться в соседнюю комнату, сославшись, что надо отнести шкатулку, а то можно уронить... Лишь бы он не видел, как дрожат ее пальцы.

Дэвид остался в магазине. Когда на следующее утром он вышел в торговый зал и спросил, чем может ей помочь, девушка еле сдержалась, чтобы остаться серьезной. Улыбка до ушей на второй день знакомства ей показалась неуместной.
Парень быстро освоился с вещами, обращался бережно с каждым предметом. К тому же он знал, как чинить механизмы, а многие игрушки получили вторую жизнь, и шанс найти новых хозяев.
Джессика не рисковала расспрашивать его о прошлом. Впрочем, он и сам не горел желанием ей что-то рассказывать. Так между ними возникло молчаливое соглашение общаться на любые темы, кроме его жизни до их встречи. Нарушено оно был лишь один раз, когда в магазин принесли гитару. Потертую, побитую жизнью, но целую. Дэвид с восхищением рассматривал инструмент, долго его настраивал, ворчал что-то о прежних хозяевах и, наконец, ушел вместе с гитарой в свою комнату. До вечера Джесс его не видела, а после закрытия магазина не выдержала и постучалась.
- Да, заходи, - он откликнулся почти сразу же. – Извини что ушел, просто…
Он сидел на полу, прижимал к себе гитару и пробовал сыграть что-то. Попытки обрывали на нескольких аккордах, мелодии сменяли одна другую, словно он искал какую-то одну особенную.
- Я понимаю. – Джесс кивнула. – Ты хорошо играешь?
- Неплохо. – Дэвид пожал плечами, - никто не жаловался. Раньше.
Джесс смутилась. Они выходили на разговор о прошлом, и она не знала, стоит ли его продолжать. Парень решил за нее.
- Мы с друзьями играли… Участвовали в конкурсе. Было весело.
- Сыграй что-нибудь. – Джессика села на пол напротив Дэвида.
Он на несколько секунд задумался, возможно, вспоминая мелодию, а может, выбирая одну из всех, что когда-то учил. Наконец тряхнул головой, улыбнулся чему-то и начал перебирать струны. Мелодия, рождающаяся под его пальцами, была быстрой, но в тоже время легкой и немного ветряной. Словно внезапный летний дождь, словно утро ранней осенью. Джесика слушала и наблюдала. Засматривалась на пальцы Дэвида, как скользят они по струнам, как он улыбается, вдохновленный мелодией.
Мелодия оборвалась так резко, что девушка невольно вздрогнула. Дэвид нахмурился.
- Что такое? – Джесс почувствовала, как волнение рождается в груди.
- Не могу вспомнить мелодию до конца. – Дэвид снова тряхнул головой, словно заставляя мысли встать на место, ну или хотя бы привести их порядок более приемлемый для поиска нужных аккордов.
- Обидно… - Джессика обхватила колени руками. – Надо обязательно ее вспомнить, ведь мелодия тоже не хочет быть забытой.
- Да… - он отложил гитару и внимательно посмотрел на девушку. – Пошли пить кофе.
Джесс почувствовала, как в ее груди разливается тепло, похожее на то, что появлялось всякий раз, когда она провожала очередной предмет, нашедший своего хозяина. Только сейчас на месте найденного предмета она представляла себя. Колокольчик весело позвякивал, когда она бегала по кухне в поисках кофемолки и пакетика с кофе, кажется, он был доволен не менее своей хозяйки.

Лето катилось к своему логическому завершению. Одуванчики под окнами сменили свой желтый наряд на белоснежный, словно поседели в предчувствии скорой осени. Но утрам пахло холодом и северным ветром, и Джесс ежилась после сна, спуская ноги с кровати и проходя в ванную комнату.
Она уже привыкла, что перед тем, как выйти из комнаты, поверх ночной рубашки надо надеть плотный халат, что в ванной комнате на полочке в стакане две зубные щетки, а зубная паста и мыло заканчивается быстрее. Привыкла, что утром по квартире и магазину плывут запахи яичницы с беконом и тостов с джемом. Привыкла варить кофе для двоих и иногда просыпаться на час позже, или даже (о, какая наглость) после открытия магазина.
Привыкла, что она не одна, что Дэвид готовит очень вкусные блюда и рассказывает забавные истории. Привыкла к его голосу, его лицу. И может еще поэтому, то, что случилось в начале осени, стало для нее полной неожиданностью.
А ведь день начинался как обычно. После завтрака она распахнула двери магазина, хорошо что стояла теплая погода и они могли позволить себе такую роскошь. До обеда Дэвид работал в своей комнате – чинил старые часы, которые принесли им соседи. Джесс стояла за прилавком. Парень присоединился к ней после обеда, довольный тем, что теперь механизм работает как надо, часы тикают размеренно и по всем правилам. Она думала, что Дэвид останется с ней в магазинчике до вечера, но не получилось.
И все из-за очередного покупателя. Молодой человек вошел в магазин с явным намерением выбрать для себя старинную безделушку, но остановился в дверях с таким видом, словно увидел если не призрака, то, как минимум, ожившую картину.
- Ты? – Он подошел вплотную к прилавку и встал напротив Дэвида. – Ты здесь откуда? Ты куда пропал?
Дэвид стоял ошарашенный и удивленный. Его прошлая жизнь до магазина почти стерлась из памяти, стала блеклой и практически не важной, а тут такое.
- Я... – губы Дэвида расползлись в улыбке. – Я тут работаю. А ты... Как вы?
Оборванные фразы, резкие вопросы. Джесс вдруг поняла, что парни прекрасно знают, о чем хотят поговорить, но почему-то не решаются перейти в этой теме.
- Может, чаю другу предложишь? – Девушка коснулась руки Дэвида, совсем легко, но он вздрогнул от ее прикосновения.
- Да, конечно, – он слишком засуетился, зацепился рубашкой за край прилавка, чуть не упал на выходе из зала. Он волновался, но понимал, что встреча была не случайной, и важной.
Он увел гостя на кухню, и, судя по стуку ложек, чашек и тарелок, волнение никуда не делось. Через несколько минут, после громких вопросов и несвязных ответов, разговор все же вошел в нужное русло. Джесс это поняла, потому что звона посуды больше не слышала. Люди, увлеченные беседой, не прикасаются к предметам, рядом стоящим.
«Что ж, – подумала девушка, переставляя вещи на витринах. – Ему это нужно».
Но пальцы предательски дрожали, сердце стучало чаще, чем обычно, и она краснела, но непроизвольно ловила обрывки разговора, и все ближе подбиралась к кухне.
Парни говорили о городе, о своих общих друзьях. Несколько раз мелькнуло между фраз женское имя. Одно и то же. Джесс поймала себя на мысли, что пытается представить, как могла бы выглядеть эта некая Марта. От этого стало неприятно и как-то холодно. Хотя, это мог быть осенний ветер, залетевший в гости в магазин.
Посуда, судя по звукам, была отправлена в раковину. Разговор окончен, и что дальше? Джесс поспешила обратно за прилавок, ждать. Дэвид вышел первым и как-то виновато посмотрел на хозяйку магазинчика.
- Я уйду. До вечера. Надо встретиться… С ребятами. Если до конца рабочего дня не приду – закрывай дверь. Я ключи взял.
Она кивнула. Сдержанно. Только сердце стучало так сильно, что виски пульсировали. Когда парни ушли, Джессика сосчитала до десяти. Сердечко перестало рваться из груди, но пальцы были словно лед. Она подышала на них, стараясь согреть, но холод от пальцев рванулся внутрь тела. Ей было плохо и одиноко. И успокаивало только то, что Дэвид забрал ключи с собой.

Он и правда, вернулся поздно. Усталый и вымотанный, словно не с друзьями встречался, а решал вопросы жизни и смерти. Хотя кто знает, может, так оно и было.
- Как ты? – Джесс услышала, как хлопнула дверь и вышла навстречу другу.
Он покачал головой, и девушка вспомнила день, когда они встретились. Такой же отсутствующий взгляд и молчание. Стало немного страшно.
Она хотела взять его за руку, но он отстранился, только устало улыбнулся, словно извиняясь.
- Кофе хочешь? – Предложила Джесс, хватаясь за последнюю возможность продолжить разговор.
- Нет. Я спать. Извини. Устал.
Он снова виновато улыбнулся и ушел к себе. Джесс думала отправиться на кухню, но поняла, что кофе ей не хочется. Пить его одной было как-то неприятно. Она так привыкла к их совместному ежедневному ритуалу кофепития на подоконнике, что сегодняшнее отклонение от правил выбило ее из колеи.
Что же случилось? Она не знала. И от неизвестности слабели ноги, дрожали руки. Она попыталась уснуть, чтобы время пролетело быстрее, наступило утро, и все решилось само: Дэвид опять стал бы самим собой. Но сон не шел. Девушка лежала в кровати и один за другим проверяла все известные ей способы призыва сновидений. Какой сработал, она так и не поняла, но, в конце концов, забылась неспокойным сном. Который был нагло разрушен звуком открывающейся входной двери.
Джесс подскочила и села на кровати. Стало страшно. Дверь открыли явно изнутри магазина, кто-то ушел. И никто кроме Дэвида это быть не мог. Она забыла про халат и про тапочки. Шлепая босыми ногами по холодному полу, девушка выбежала в магазин. И первое что увидела – сиротливо лежащие на прилавке ключи.
Стало холодно, но не ногам, касавшимся пола, а сердцу. Холод рождался в груди и разливался по телу. Сердце стучало часто-часто, но, похоже, сама кровь замерзла, и не могла согреть тело девушки.
Она плохо понимала что происходит, и зачем это делает, но по-другому уже не могла. На старой вешалке у самого входа висело несколько плащей на продажу. Схватив первый попавшийся, наспех застегнув, путаясь в пуговицах, девушка выбежала на улицу.
За городом рождался рассвет. Молочное сияние разливалось над крышами домов, но темнота и тени таились в каждой подворотне, под козырьками крыш и подъездов. Прохладный ветер забирался под плащ и путался в волосах, но Джесс бежала вперед, надеясь догнать Дэвида. Дыхание сбилось, когда она добежала до городского фонтана. Пришлось остановиться, что бы прийти в себя. И именно тогда она заметила что-то красное возле одной из скамеек. Той самой, на которой она впервые увидела Дэвида.
Джесс уже знала, что увидит, когда подойдет поближе, и от этого становилось особенно тоскливо. Ей не хотелось подходить, не хотелось поднимать, но она пересиливала себя. В руку легла красная шерстяная нитка. Слишком знакомая, что бы успокаивать себя и говорить о совпадениях.
Джессика села на скамейку и посмотрела в небо. По щекам потекли слезы, но девушка улыбалась, глупо и устало. А что еще делать? Искать его по всему городу? А зачем? Что она от него хочет услышать? Она нашла его, привела домой, согрела его сердце, заставила улыбаться. И что дальше? Она ведь не может требовать от него чего-то большего, чем то, что он уже сделал. Подарил ей лето тепла и счастья. Но он свободен… И уже найден другими.
Джесс вытерла слезы и встала. В ступню впился острый камешек, и девушку вдруг поняла, что стоит босая посреди площади. Из груди вырвался смех, истеричный и рваный, а из глаз снова потекли слезы. Она шла по сонным, пустынным улицам босая, плачущая и тихо смеющаяся. Было похоже, что она сошла с ума.

Джессика вернулась в магазин и встала посреди зала. Ее окружали сотни брошенных или потерянных вещей. Таких же, как она сама. Никому не нужных. И была лишь одна разница между ними – она не верила, что ее кто-то будет искать.
Ноги были ледяными и грязными. Но девушка даже не думала принимать ванну. Даже про горячий чай не думала. Ничего не хотелось. На душе было пусто, словно вырвали огромный кусок плоти. Она скинула плащ, бросила на пол в коридоре и медленно пошла в спальню. Она боялась снимать ночную рубашку, боялась увидеть на груди рану, похожу на ту, что была у Дэвида. Была. Сейчас ее точно нет. Иначе она бы не нашла нитку.
Девушка легла на кровать и закрыла глаза. Думала, что не сможет уснуть, но, практически сразу же провалилась в холодное забытье, тянущее и наполненное различными образами. Она то убегала от кого-то по каменному лабиринту, то искала кого-то. Но вокруг был лишь город. Каменный город, железные двери.

Когда Джессика открыла глаза, было уже светло. В комнате: на стенах, на мебели, на разбросанных вещах уютно устроились солнечные блики. Такие теплые и домашние. Девушка лежал,а не двигаясь, вспоминала, что случилось до того, как она уснула. Старалась понять, что же она чувствует. Но в душе было пусто.
Слишком пусто. Непривычно холодно. Лежать надоело, и Джесс попробовала встать. Получилось плохо. Видимо она уснула не в самой удобной позе, и тело сильно затекло, потому что стоило ей встать, как она тут же потеряла равновесие, и упала бы, не схватись за тумбочку у кровати. Книги и мелкие безделушки полетели с тумбочки на пол, и шум от их падения разрывал тишину квартиры. А потом из коридора донесся еще один звук, от которого Джесс напряглась, сжалась, словно для прыжка. Кто-то очень быстро шел к ее комнате, практически бежал. Ей хотелось встать прямо, на случай если этот кто-то окажется грабителем, залезшим в магазин, но сил не было.
«Это, кажется, не от неудобного сна я такая» - успела подумать девушка, а затем все мысли просто вылетели из головы. В комнату вместе с легким сквозняком вошел Дэвид. Увидев хозяйку магазина, вцепившуюся мертвой хваткой в тумбочку, словно в спасательный круг, парень на секунду задержался в дверях. А потом быстро подошел и успел подхватить Джесс прежде, чем ее ноги окончательно ослабли, и она чуть не упала на пол.
- С ума сошла. – Он помог ей лечь обратно на кровать. – Тебе нельзя так резко вставать.
Сотни вопросов ворвались в сознание: почему он пришел? Куда ходил? Кого искал? Но из всей путаницы слов она выбрала самый нелепый.
- Почему нельзя?
Он возмущенно фыркнул и сел рядом.
- А вот не будешь больше босиком по осени по каменным дорогам бегать. Протемпературила почти два дня, и еще сутки без сознания лежала. Ты меня убить хочешь? Ты думаешь, я не волновался?
Его искренне возмущение сбило ее с толку. Дэвид говорил так, словно она совершила глупость, достойную семилетнего ребенка. Джесс тряхнула головой, хотела спросить, как он вообще узнал, что с ней, но парень ее опередил. Он встал и начал собирать разбросанные вещи, продолжая выплескивать праведный гнев.
- Вышел на пару часиков. Прихожу – а она лежит, холодная как камень. Я не понял даже сразу, что случилось. Врача вызвал, и он уже спросил, что это ваша дама по городу босиком бегает. Ты зачем так делала, ненормальная?
Последний вопрос он задал абсолютно не злым голосом, скорее уж усталым от переживаний. Джесс смутилась окончательно. Голос предательски дрогнул.
- Тебя искала. Я думала ты ушел. Думала, что больше не нужна.
Пальцы сжали одеяло, которым он накрыл ей ноги. В глазах защипало.
Дэвид покачал головой, сел рядом и обнял девушку, крепко, но осторожно, словно боялся навредить.
- Никуда бы я не ушел, - говорил он, перебирая пальцами ее волосы. – Ты у меня сейчас самая близкая. Ты меня нашла, подарила радость. Мне с тобой хорошо.
Джесс всхлипывала, уткнувшись носом в его плечо. Слезы текли, то ли от счастья и радости, то ли от усталости и долгой болезни. Колокольчик глухо звенел возле уха, уверенный, что из-за первого.

- Я не ребенок! – Джесс возмущенно сложила руки на груди. – Могу и сама поесть.
Дэвид нависал над ней с ложкой в одной руке и с тарелкой бульона в другой.
- Ты моя девушка, - отчеканил парень. – Значит, я за тобой ухаживаю.
- Ну не так же! – Она расхохоталась и ткнулась лбом в колени.
- Ну ладно-ладно. – Он улыбнулся и поставил тарелку на тумбочку. – Только все съешь, а то обижусь.
Он почти вышел из комнаты, когда Джесс вдруг вспомнила, о чем хотела спросить.
- А Марта - это кто?
Голову поднимать не хотелось, она знала, что ее щеки, сейчас красные от смущения.
Дэвид замер в дверях, ответил практически сразу же.
- Сестра моя. Старшая. Она меня воспитывала, когда родители погибли. А в начале лета уехала с парнем на другой континент. Там работа лучше, ну и вообще. Я тогда думал, что мир рухнул, она меня бросила, а потом…. Ты меня нашла.
Он улыбнулся Джесс, осмелившейся поднять глаза.
- Спасибо.
Когда он ушел в магазин, Джессика вспомнила о супе. Она чувствовала, как возвращаются ее силы, аппетит и спокойствие. Сердце больше не колотилось в бешеном ритме, а все, что случилось несколько дней назад, казалось странным и глупым сном.

Она проспала до закрытия магазина, а проснулась от звуков музыки. Дэвид сидел на полу и играл на гитаре. Играл ту самую мелодию, которую почти забыл.
- Я ее всю вспомнил, - он довольно улыбнулся, заметив, что девушка на него смотрит. – Сыграть?
- Ага! – Джесс устроилась поудобнее, и стала слушать.
Слушала девушка не только мелодию, как она переливается и заполняет всю комнату, но и саму себя. Душа ее готова была звенеть вместе с гитарой, в такт мелодии. И счастье заполняло все сознание. Было тепло и уютно, и хотелось, чтобы вечер не заканчивался, никогда. На тумбочке возле кровати лежал бубенчик, тихий сегодня, потому что никак не мог подобрать нужных слов, или понимал, что они не нужны.

13 ноября 2012 – 14 января 2013 года.

@темы: Проза

---

Загнанный Пегас

[Слава Юпитер]

Я вижу свой харизматичный лик
С красивыми и мрачными глазами,
Всегда, как только в зеркало взгляну…
Читатель! Ороси платок слезами,

И слушай дальше

И слушай дальше, ибо я сейчас –
В ударе, меня Муза посетила:
Пегас на старте, и бежать готов
Туда, куда прикажут звуки лиры,

И даже дальше – к чёрту на рога,
За тридевять земель, и на край света!
Но – тише едешь, дальше будешь, да,
Всегда верны народные приметы,

И свеж пример – Пегас, стремясь успеть
Моим полётам мыслей – утомился.
Конец простой – я на земле лежу,
Причём – в грязи, а конь – куда-то смылся…

Ну и плевать! Я гордо привстаю,
И даже совершенно не хромаю,
И как закончить этот стих сейчас
Поинтересней – прям уже не знаю!




© Copyright: Слава Юпитер, 2006

@темы: Стихи