Двенадцать

[m-u-s-a]

Все хорошо помнили, как это началось. В какой вечер. Какая была погода. Кто где стоял и что делал. В тот день прошел дождь, и земля была сырой и скользкой. Откос рядом с домом превратился в глиняную грязную массу. Взобраться по нему было невозможно. Стройка блестела штырями, зияла провалами. Тогда ее еще не закрыли.
Тогда все было иначе. Тогда во дворе-колодце 44\5 все было иначе.
Их двор ничем не отличался от остальных. Петух, правда, вскидывался каждый раз, когда об этом заходила речь, но его успокаивали, усаживали куда-нибудь на ящики или прямо на землю. Петух вообще часто вскидывался, еще тогда, когда их было тринадцать.
В тот вечер их осталось двенадцать. Тогда-то все и началось.
*
Когда Тринадцатый подскользнулся на грязи и упал в самое жерло Стройки, никто не успел ничего сделать. Дракон кинулся было за ним, но распорол бок и тоже упал - на бетон и осколки чьих-то бутылок. Стройка проглотила Тринадцатого быстро и бесшумно, сглотнула по пищеводу недостроенного мусоропровода и осталась на месте. Бык окликнул Тринадцатого по имени. Ему ответило эхо.

- Эй! - попробовал Бык еще раз. Тогда он еще, конечно, не был Быком.
По большей части это именно Тринадцатый был виноват в том, что произошло после этого. Но взять с него было нечего. Все, что было можно, с Тринадцатого взяла Стройка.
Но тогда они этого еще не знали. Они звали Тринадцатого, пока двое из них не сорвали голоса. Собака почти слез вниз, чтобы посмотреть, но налетел такой ветер, что Стройка вся подобралась, поджалась и завыла неведомым зверем.
Вечером они собрались за Камнем. Вообще-то это был даже не камень, а кусок не то бетона, не то тротуара, неровный, местами потемневший и просто огромный по их меркам. Камень был местом сбора с тех самых пор, как появился в колодце 44\5, а когда это случилось, никто не помнил.
- Ну, - Тигр кашлянул несколько раз. Он не любил начинать говорить и не любил говорить первым, но почему-то часто это делал. Он произнес имя Тринадцатого. Остальные стояли молча, только Кот вздыхал так, как будто сейчас раскричится или разревется - часто и натужно.
Тогда, конечно же, все помнили имя Тринадцатого, и свои имена тоже помнили. И договорились нести траур по Тринадцатому.
- Это как игра такая, - пояснил Обезьяна. Он ковырял в зубах травинкой и пояснял всем, кто не понял. - Мы должны носить по нему траур, - он произнес имя Тринадцатого.
Кот вздохнул еще раз.
Траур был странным. Это был их первый траур, и никто не знал, как его правильно проводить.
- Мы закроем глаза, не будет есть и спать, - объявил Тигр.
- Мы не сможем жить с закрытыми глазами, - возразил Дракон, вытаскивая осколок из живота.
- Мы просто умрем, - добавил Змея. - И все.
- Тогда мы закроем их не полностью, - Обезьяна выплюнул травинку из-за щеки и прикрыл лицо ладонями, оставив щелочки между пальцами для глаз. - И мы не будем называть имен друг друга. Недолго. Пока не закончится траур.
Так оно и началось.
**
- Нам же надо как-то друг друга называть, - в следующий вечер из соседнего двора колодца 44\7 доносился едкий запах дыма. Это было неприятно, зато дым был теплым. В нем можно было греться, если не дышать. Каждый выбирал себе по вкусу - дышать или греться. Крыса сидел между дымом и воздухом, пытаясь успеть и там, и там. Его прошибал холодный пот и кашель, но Крыса не сдавался.
- Давайте по номерам. Я чур первый, - Крыса поджал пальцы ног и закашлялся.
- Это почему это ты? - Лошадь нахмурился. Этого, разумеется, никто не увидел. У них был траур, а значит, они закрывали себе лица.
Сбоку печально гудела Стройка.
- А я предложил, - и Лошадь тогда еще никто не назвал Лошадью, так же как и Крысу Крысой.
Дым редел. Становилось холоднее.
- Давайте зажжем свой костер, - попросил Коза. У него от холода стучали зубы, потому что он не грелся. Дым пугал Козу. Ему казалось, что в дыму он потеряется навсегда. Что дым съест его, как Стройка - Тринадцатого.
- Я тоже хочу быть первым, - Бык встал со стопки старых газет. У него был низкий голос и короткие толстые пальцы, которыми он закрывал себе все лицо. Щелочки под глаза Бык оставлял совсем маленькие.
- Я предложил - я и буду, - огрызнулся Крыса, вскакивая со своего места.
- Перестаньте, - попросил Кот. - Давайте не будем под номерами. Кому-то придется быть двенадцатым.
А кому-то - тринадцатым. Этого никто не сказал, но все поняли. Это был первый раз, когда они поняли что-то все вместе. Тогда Тринадцатый стал Тринадцатым. А потом Тигр посмотрел на газеты, которыми они решили поджечь костер для Козы и увидел там двенадцать животных. Они назывались "гороскоп". Конечно, Тигр выбрал себе животное первым. Последним был Крыса, потому что никто не хотел отдавать ему газету.
Чтобы читать и смотреть газету, им пришлось отнять руки от лиц. Тогда все посмотрели друг на друга и разом передернулись. Им показалось, что что-то происходит неправильно.
- У нас же траур, - напомнил Змея. - Нам надо закрыть лица.
- Давайте сделаем маски, - предложил Собака. - Как у зверей.
- Не из чего, - Лошадь отобрал газету у Крысы и поджег ее.
- Но лица-то, - повторил Змея.
На следующий день, закрываясь руками, они пошли на Большую Свалку. Это было в центре колодца-44, центрального двора-колодца. Не очень далеко, но не очень и близко. Но на Свалке можно было найти всё, даже маски для траура по Тринадцатому.
***
Свалка плохо пахла и гремела. В нее привозили все отходы с девяти окружных колодцев, в том числе и с 44\5.
Свинья переступил через пакет с гнилой едой.
- А из чего мы будем делать маски?
Рядом Обезьяна уже разрывал какую-то коробку, а Дракон катил колесо. Собака озадаченно крутил головой.
Сбоку налетел ветер, вынуждая их сбиться в единый кишащий ком, в центре которого было тепло. В центре копошились Кот, Коза и Крыса. Дальше всех от центра был Бык, но он как будто и не мерз вовсе. Его маска была из чего-то плотного и, наверняка, очень тяжелая. Щелочек для глаз у него почти не было.
- Из чего же делать маски? - Свинья ковырнул землю носком. Сейчас им приходилось держать лица открытыми, но они как будто прятали их друг от друга, соблюдая траур.
- Вечером мы разожжем большой костер, - у Козы был тонкий-тонкий голосок, и оттого, что он говорил таким тонким голоском, всем раньше становилось смешно. Но сейчас им было не до смеха.
Вечером они жгли подсохшую труху и балки, принесенные с Большой Свалки. Каждый прятал свою маску от других и прятал лицо, поэтому костер занялся нескоро. Наступила тишина. Наконец, Тигр сделал шаг вперед и прокашлялся.
- Теперь мы познакомимся с траурными масками, - он шагнул вперед и надел свою. Маска Тигра была из чьей-то выпотрошенной рыжей игрушки. Свалявшаяся шерсть была грязно-оранжевого цвета. Маска полностью покрывала голову Тигра и прятала его волосы. Он разорвал себе две больших щелки под глаза и одну - под рот.
- Я - Тигр, - он шагнул поближе к огню. - Я несу траур по Тринадцатому в колодце. Мое место на Большом Камне, - Тигр не знал, зачем сказал это. Ему нравился Камень, но Камень был общим. А теперь он, Тигр, обозначил, что это - его. Пришлось взобраться на Камень и сесть там. Неровная поверхность была не очень приятной. Он поджал ноги и замер.
Напротив поднялся Бык. Он держался в тени Камня. Его собственная тень стала большой и широкой.
- Я - Бык. Я несу траур по Тринадцатому в колодце. Мое место у Озера, - Озером они называли большую незамерзающую лужу. Иногда по ее краям росла бледная трава. Траву жевали или резали ей руки. Но это, конечно, случайно.
Маска Быка была из дерева. Может быть, это была полукруглая коряга, обточенная временем. Или чья-то плохо выдолбленная тарелка, вся в трещинах. На маске были рога. Рога Бык сделал из пластилина и грязи. Они немного подтаяли из-за костра и стекали по его маске. Бык медленно пошел в сторону Озера. Его не окликали.
- Я - Дракон. Я несу траур по Тринадцатому в колодце. Мое место в Пещере, - голос Дракона звучал глуше и тише из-за его маски. Он сделал маску не только на лицо, но и на плечи. Тяжелая покрышка мешала ему двигаться и говорить. Щелочки для глаз и рта вышли совсем маленькие.
В Пещере они жили два года назад. Пещера была упавшим в одну кучу каркасом дома. Это была прежняя Стройка. Ее закрыли давно.
Теперь в пещеру медленно шел Дракон. Рукой он держался за пораненный бок.
Встал Коза. Его маска была из серой ваты, а рога - из проволоки. Из-за ваты казалось, что все лицо Козы - серый пушистый шар. Вата мешала ему говорить, а рога - идти. Они были очень острыми, эти рога.
- Я - Коза. Мое место в Золе, - он поежился. Рога покачнулись, но остались на месте.
В Золе ели и грелись. Коза поймал недовольный взгляд кого-то из зверей. - Я несу траур по Тринадцатому из колодца, - тихо сказал он. - Я несу траур...
- Я - Обезьяна, - Обезьяна встал. Маска на нем была из остатков бумаги, картона, опилок, грязи и чего-то еще. Все это было намазано на маленькое лицо Обезьяны. - Я несу траур по Тринадцатому из колодца. Мое место на Дереве, - он сел на место. Идти на Дерево сразу Обезьяна не хотел. Оно состояло из ржавых лестниц и труб, было высоким и опасным. Большое металлическое Дерево.
Коза вздохнул и тоже остался на месте.
- Я - Змея. Я несу траур по Тринадцатому из колодца. Мое место под Камнем, - Змея встал со своего места и сел под Тигром, свесившим ноги. Его маска была из коричневых и зеленых сеток. Они наслаивались одна на другую так, что лицо Змеи полностью спряталось за ними. Щелка для глаз у него была одна и большая, а разреза под рот Змея себе не оставил.
- Я - Кот. Я несу траур по Тринадцатому в колодце, - Кот сделал себе маску из чьей-то одежды. Усами ему служили сухие тонкие ветки. - Мое место в Доме.
Сейчас Домом двенадцати был недостроенный второй этаж одной из многоэтажек. На него вела разбитая лестница почти сразу от Камня. Кот отошел от костра и сел на эту лестницу.
Встал следующий. Его маска была сделана из резины, оплавленной зажигалкой. Подтеки маски бликовали.
- Я - Свинья, - голос Свиньи был резкий и неприятный. Он мял кофту и, наверное, смотрел в пол. - Я несу траур по Тринадцатому в колодце. Мое место в корнях у Дерева, - он подошел к Обезьяне и сел у него в ногах. Корни Дерева могли принести еду, а могли смерть. Иногда там были застрявшие птицы. А иногда Корни так изгибались, что в металлический капкан мог попасть любой, кто
подойдет.
- Я - Петух. Я несу траур по Тринадцатому в колодце, - маска Петуха состояла из лоскутов одежды, грязных перьев, трубочек из-под сока, остатков открыток и резинок. Все это он или бросал на лицо, или втыкал в волосы. - Мое место на Частоколе.
Частокол стоял между Деревом и Стройкой. На Частоколе дул самый сильный ветер, но с него можно было разглядеть Флюгер центрального двора-колодца-44 и видеть, откуда идет дым, чтобы греться в нем.
Иногда колодцы выгорали полностью вместе с теми, кто в них живет. Тогда было жарко и почти невозможно дышать.
- Я - Лошадь. Я несу траур по Тринадцатому. Мое место на Пустыре, - маска Лошади была из искусственной кожи и пластика. Лошадь был самым высоким среди них. Он молча пошел к темному квадрату Пустыря и шел до тех пор, пока его не перестали видеть. Пустырь был Черным Квадратом колодца 44\5. Там старался никто не находиться. Земля была то холодной, то обжигающей, и всегда черной.
Где-то в темноте Лошадь остановился и замер.
- Я - Собака. Я несу траур по Тринадцатому в колодце. Мое место у Дверей, - Собака был почти весь покрыт темными пучками растерзанного мочала, потерявшего свой цвет. Он обмотался веревками и поминутно чесался.
Двери были входом в колодец 44\5. На самом деле дверей там не было. Не было даже металлического листа. Только проход между разрушенными стенами. Там Собака и остановился, шмыгая носом.
Свинья и Обезьяна молча ушли к Дереву. Коза давно уже робко двигался в сторону Золы.
У костра остался только Крыса. Его маска была маленькой и серой. Он сделал ее из гнилых растений и серого рванья. Вместо усов у Крысы торчали ржавые иглы.
- Я - Крыса. Я несу траур по Тринадцатому из колодца. Мое место - везде, где я пролезу, - Крыса встал и тут же сел обратно. Он был самый низкий из всех. Даже младший Коза его перерос. - А пролезу я везде.
Все замолкли. Выла Стройка.
Лошадь в темноте Пустыря и Петух на вершине Частокола. Кот у Дома и Собака у Дверей.
"Я - Тринадцатый".
Тигр на Камне и Змея под Камнем. Коза в Золе и Бык у Озера.
"Я несу траур по самому себе".
Обезьяна на Дереве и Свинья у его Корней. Дракон в Пещере. Свернувшийся на земле Крыса.
"Мое место на Стройке".