— Что это? — спросил Якоб, с подозрением рассматривая странный сверток, находившийся в маленькой фанерной шкатулке. Стенки ее были вдоль и поперек заклеены вырезками из журналов, а внутреннюю поверхность дна выстилали стопка разноцветных оберток из-под шоколада, марципановых батончиков и других конфет. — Ты знаешь,что там, в свертке? — по голосу Якоба сложно было сказать наверняка, насколько он рад сюрпризу. Но мальчишка, явно, с куда большим воодушевлением принял бы из рук матери коробочку с вышеупомянутым марципаном. Ну, или — на худой конец — пакет с карамельками. Во всяком случае, не деревянный коробок, оклеенный дешевыми картинками.
— Не знаю, — Джесс тоже заглянула в коробочку и пожала плечами. — Не имею ни малейшего представления о том, что бы это могло быть. Посылку я обнаружила сегодня рано утром в нашем почтовом лифте. Может, там какая-нибудь игра?
— Мне уже двенадцать, мам! — возмущенный Якоб смешно наморщил нос, на котором красовались три ярких веснушки.
— Играть в игры можно в любом возрасте, — возразила мама. В это же время Якоб запустил в шкатулку руку и осторожно извлек оттуда ее содержимое.
взглянуть на подарок— Это часы, — резюмировал сын, роняя бумагу на пол. — Обычные, карманные и... — он, все же, наклонился и поднял смятый клочок, когда увидел, что там что-то написано — морковные?
— Какие часы?
— Морковные, — повторил Якоб, вертя бумажку и так, и эдак, словно решил, что от его манипуляций загадочные надписи бесследно исчезнут. — «Волшебные Морковные Часы, единственный в мире экземпляр». Вот, — он протянул обертку матери — здесь так написано.
— Ну, и что они делают — эти Волшебные Морковные Часы? — пока Джесс внимательно изучала рукописную инструкцию, Якоб придирчиво рассматривал предмет: в некоторых местах металл был поцарапан, а эмалевый орнамент откололся. Мальчик разочарованно вздохнул. — Ты знаешь, тут сказано, что эти часы исполняют желания, — интонация матери была серьезной, но Якоб все равно фыркнул. Он уже давно не маленький, чтобы верить в сказки!
— Ну да, конечно, — пробормотал он себе под нос. — Вызывают джина...
— Про джина здесь ничего не говорится, — отозвалась женщина. — Зато подробно описано, каким образом нужно действовать, чтобы загаданное желание исполнилось.
— Ну, и что же нужно делать? — почти ворчливо отозвался Якоб. Он попытался открыть крышечку, скрывавшую механизм, но та не поддавалась.
— Главное условие: твое желание должно быть хорошим. Нести добро.
— Хорошим?
— То есть, твоя мечта не должна никому навредить, — Джесс все еще внимательно изучала инструкцию. Она на пару мгновений задумалась, — Знаешь, я придумала! Ты же хочешь новый велосипед?
Якоб тоже задумался. Велосипед он, конечно, хотел. Но мама сказала, что желание должно нести добро...
— Нет, — уверенно возразил он. Женщина нахмурилась.
— Ты же...
— Я хочу велосипед, — скороговоркой тут же пояснил Якоб, — но мне кажется, это совсем не то желание, с которым стоит беспокоить Часы, если представить, что они и в самом деле волшебные. Велосипед — это нечто... слишком обыденное, понимаешь?
— Ты хотел сказать: слишком материальное? — Джесс слабо улыбнулась. Ее мальчик совсем вырос, а она и не заметила. О, боги, как же быстро летит время!
— Да, — подтвердил Якоб. Он все еще не верил в волшебство до конца, но ведь можно попробовать. Возможно, в их мире и есть место чудесам — кто знает? А теперь у него появилась отличная возможность это проверить...
— Что ты делаешь? — с разочарованием в голосе поинтересовалась Джесс, видя, как ее сын бережно убирает подарок обратно в шкатулку. — Не будешь загадывать желание?
— Буду, — отозвался Якоб. — Я загадаю, но позже. Когда решу, какое.
— Что ж, довольно разумно, — она расцепила сложенные в замок руки и поднялась. — Тогда, может, пойдем пить чай с тортом? Я испекла твой любимый, с орехами.
* * *
Было уже довольно поздно, но Якобу отчего-то не спалось: он ворочался в своей постели и раздраженно сопел. В конце-концов, ему это надоело: встав с кровати, мальчик подошел к письменному столу и вытащил из ящика коробку со странным подарком.
Морковные Часы были довольно тяжелыми и приятно холодили руки. Якоб сел за стол и включил лампу. Он внимательно рассматривал обе крышечки, проводя пальцем по тонким узорам, среди которых не было ни одного, хотя бы, отдаленно напоминавшего морковку. Зато эмаль, по большей части, имела насыщенный оранжевый оттенок, служа немым объяснением его "почему?"
Кончик ногтя неожиданно зацепился за наиболее глубокую царапину на корпусе. Якоб вздохнул: все-таки, эти часы слишком старые. А ведь когда-то, давным-давно, будучи новыми, они, наверняка, притягивали завистливые взгляды... Небрежно вертя в руках вещицу, мальчишка насмешливо фыркнул: уж нынче на эту рухлядь никто не позарится!
— Так, желание, — пробормотал Якоб, вспомнив о своих первоначальных намерениях. — Оно должно быть добрым, хорошим... — крепко зажмурившись, тот силился вообразить нечто по-настоящему хорошее, но все мысли были как назло одна другой глупее: то ковер-самолет, то ящик с мороженым.
— Нет, так дело не пойдет! — Якоб с раздражением отшвырнул от себя Часы, и те, глухо ударившись о столешницу, замерли на месте. Впрочем, ему показалось, что где-то глубоко внутри механизма что-то щелкнуло, и замершая минутная стрелка едва дернулась, но тут же отбросил эти фантазии: Часы давно и безнадежно сломаны.
— Ну, почему, когда ты настроен совершить нечто хорошее... по-настоящему хорошее! — Якоб не сразу понял, что плачет, — твоя голова либо полна дурацких идей, либо пуста как бутылка из-под лимонада! — он сунул руку в карман за носовым платком, но там было пусто. Расстроенный Якоб утер нос рукавом пижамы. — Я, может, хотел бы спасти чью-нибудь жизнь, стать для кого-то достойным примером. Или там... не знаю! Совершить что-то очень значимое, важное. То, без чего невозможно называться человеком... — последние слова были произнесены шепотом. Внезапно Якоб ощутил сильную сонливость, будто кто-то насильно закрывал его веки, а к ногам втихомолку привязал по кирпичу, не позволяя вернуться в кровать.
Через минуту мальчик крепко спал, уронив голову на стол. Он не увидел, как ярко вспыхнули Морковные Часы, будто раскаленные добела. Вспыхнули и тут же погасли: желание было принято.
* * *
Рано утром Якобу выдали немного мелочи, наказав сбегать в пекарню за свежим хлебом к завтраку. Пекарня была за углом, яркая и вкусно пахнущая, поэтому Якоб радостно кивнул и, нацепив кепку, помчался со всех ног купить белый батон.
— С изюмом или без? — спросила его улыбающаяся продавщица.
— Не знаю, — мальчик нахмурил лоб, — мама про изюм ничего не говорила...
— А ты возьми и сделай ей сюрприз, — подмигнула женщина. Копна тугих золотистых кудряшек задорно тряслась и подпрыгивала в такт, когда она ходила, говорила и смеялась, далеко запрокинув голову, над очередной шуткой своей напарницы. — Аделина! — крикнула она молодой девушке, что тем временем аккуратно выкладывала в витрину армию свежеприготовленных пирожных, — один эклер, пожалуйста.
— Но я не... — возразил Якоб, видя, как, помимо батона, в его бумажный пакет ловко укладывают коробочку с пирожным. — У меня нет столько... денег, — признался он почти шепотом и покраснел.
— Это подарок. У тебя же вчера был день рождения? — кудрявая продавщица ласково улыбнулась и тут же стала похожей на его тетю Джинджер по матери: у нее были такие же голубые глаза и светлые кудрявые волосы. Вот только Якоб не видел ее много лет. Так много, что уже и забыл, улыбалась ли когда-нибудь тетя Джинджер.
— Да, мне теперь двенадцать, — кивнул он и добавил: — С-спасибо.
— Совсем взрослым стал, — продавщица ловко смахнула его медяки в деревянный ящик, даже не посчитав. — Ну, беги скорее домой. Мама тебя, наверное, уже заждалась.
И Якоб побежал, не забыв при этом свой пакет. Дверной колокольчик мелодично звякнул, когда он толкнул дверь.
— «Так странно», — подумал он. — «Я уже практически дома, но все еще слышу тот звонок». Мальчик перешел на быстрый шаг. Он уже видел крыльцо подъезда.
Лишь не дойдя каких-то пару десятков шагов, Якоб понял, что это был не колокольчик: в траве под деревом сидел маленький короткошерстый щенок и жалобно поскуливал.
— Бедный, — Якоб поднял щенка с земли и огляделся. — Ты потерялся, да? — тихо спросил он. — Или тебя бросили?
Было вполне ожидаемо, что щенок ему ничего не ответил, тыкаясь мордочкой в куртку: он был очень голоден.
— Пойдем, дома есть молоко, — Якоб решительно вошел в темный подъезд. Но, поднимаясь по ступеням, вдруг испугался: что, если мама будет против собаки?
— Я смотрю, у тебя появился новый друг, — входная дверь была открыта, а Джесс встречала его на пороге.
— Мам, он такой голодный и маленький! — воскликнул сын. — Можно, мы его оставим? Ну, пожалуйста!
— Хлеба купил? — женщина сделала вид, что не услышала его.
— Купил. А еще мне дали пирожное, — скороговоркой отчитался Якоб. — Ну, ты же разрешишь, правда?
— Лучше скажи мне, что ты загадал, — вдруг попросила мама. Мальчик опешил.
— Загадал?
— Да. Что ты попросил у Морковных Часов?
— Я..., ну, я, — он запнулся, подбирая слова, — понимаешь, ничего конкретного загадать не получилось. Я ничего не смог придумать. И тогда я попросил Часы помочь мне спасти чью-нибудь жизнь...
— И твое желание исполнилось, — тихо проговорила мама. — Часы услышали тебя, Якоб. Ты большой молодец.
Мальчик вновь посмотрел на щенка. Он все понял.
— Это были твои Часы, да?
— Да, — подтвердила Джесс. — Теперь они твои. Используй их с умом.
— Ладно. А щенок? — не сдавался он. — Ты разрешишь?
— Ну, конечно, — Джесс ласково потрепала сына по голове. — Давай его сюда, нужно дать бедняге молока.
Накормленный зверек тут же уснул. Якоб сидел рядом. А Джесс, хлопоча по хозяйству, издалека наблюдала за ними и улыбалась.
Ее метла давно пылится в кладовой, а у сына еще впереди целый год, прежде чем он получит свою первую волшебную палочку. Целый год относительно беззаботного детства. Так пусть же он будет самым счастливым.