[Makoto Mirai]

Тоска

Тоска.

Она улыбается.
Лежит рядом со мной на постели, обнимая за плечи, и непрерывно шепчет что-то на ухо.
Она красива, и красота её отталкивает и притягивает одновременно.
Тонкие пальцы бегло касаются моих плеч, шеи, уха, а губы не перестают двигаться.
Хочется оттолкнуть, схватиться за сигареты, налиться кофе, выбраться из душной, душащей комнаты, подгоняемой бьющейся в такт с сердцем мыслью, что люди помогут. Люди спасут от Неё.
Но Она то и дело мягко берет за руку, и всякое желание сопротивляться отпадает само собой.
«От неё не убежишь» - звучит в щелчке выплевывающей огонь зажигалки.
«От неё никто не спасет» - звучит в шипении тлеющей сигареты.
«А сам ты слишком слаб, чтобы бороться» - звучит из Её уст, и она озаряется улыбкой.

Тоска успокаивающе гладит меня по волосам, а её тихий голос все не смолкает.
И от слов её горечь в душе становится еще сильнее.

@темы: Проза

---

Прости

[ЯнТырь]

Прости

Я не умею писать стихи – прости.
Прости – я избит и измучен.
Годы и боли и тепла – позади.
Забыть о себе – только этому учен.

Прости – легче, когда срывается слово.
Забудь – легче, чем все объяснить.
Я не ищу и не жду другого
Уже. Я не знаю, как все изменить.

Может, устал, а может, стал взрослым
Кто для меня отделит эту грань?
Кофе, листы, алкоголь, папиросы
Сила – забыться и крикнуть: «Шампань»?

@темы: Стихи

---

[мальчик определись, пожалуйста!]

Говорят, что прощаться легко,
Если ты не любил никогда
И прощальное «мне все равно»…
Мимоходом бросаешь всегда

Полюбить – равноценно признать,
Что и ты, что и ты уязвим.
Уязвимых же легче предать
И ты с детства привык быть один

Дашь слабинку и в дребезги сны,
Вновь потерян покой, аппетит…
И на свет ты выходишь из тьмы,
Здесь светло, здесь душа не болит

Так прозрачно - обманчив мираж,
Здесь недолгое счастье царит -
На осколки разбитый витраж
Равнодушно на солнце искрит

И идя босиком по стеклу,
Ты клянешься в сто тысячный раз
«Это чувство приносит беду
Убивая, насилуя нас

Наизнанку все тело, душа.
Я кричал и сражался, как мог,
Но судьба, ты моя госпожа,
Посмотри, я измучен, продрог…

Отпусти, быть свободным позволь
И не сковывай больше меня
Я тебе благодарен за боль
Но я счастлив вполне не любя»

@темы: Стихи

---

[~Janosh~]

Ты знаешь, я просто совсем не умею жалеть
И скорей всего не научусь
Ни себя ни других
Даже в этот прозрачный вечер
Когда осень вдруг бьет под дых
В это время отчетливей чем обычно грусть
Вливается медленно в горло, будто коварный яд.
Я не стану жалеть что не видел пути назад.

Возможно я просто совсем не умею ждать
И вот в этом вся моя суть
Вдоль по венам течет.
Ветер он тоже всегда на лету -
Никогда никого не ждет.
Обманчиво весел долгий прощальный взгляд.
Мне вера с надеждой не парус и не кинжал.
Я просто наверное их слишком долго ждал.

Ты знаешь, я просто совсем не умею жить,
Как послушный и мирный скот
Без сомнений и без тревог.
Беспокоен свободы путь
И бесславен её итог.
Я сам себе дьявол и даже немного бог
Играю, поставив на карту остаток лет
Чтобы выиграть себе судьбу из потерь-побед.

Признаюсь тебе, я просто немного пьян
Но не от октябрьского вина
Я однажды устану ждать
Я однажды не стану жалеть
И придет без меня весна
Не умру, просто стану тенью
Беспечально, бесшумно сгину.
Но возможно еще не скоро...
Если ты не ударишь в спину.

@темы: Стихи

---

[Amadeia]

Опять я вхожу в этот зал,
Объятый немой темнотой.
И кто-то мне твёрдо сказал:
Отбрось все сомненья и пой.

Но голос мой сильно дрожит
От холода, или от слёз.
И больше душа не молчит...
Но крик её ветер унёс.

Безжизненно занавес лёг,
Как зыбкая грань двух миров.
И сцена плывёт из-под ног,
И время всё скажет без слов.

Маэстро, позволь мне уйти.
Нет сил говорить с пустотой.
Я в сумерках сбилась с пути,
И пьесы не знаю такой.

© Amadeia

@темы: Стихи

---

Песенка написалась.

[i-key]

Ключ

Горячий кофе, холодный упрек…
Я нынче снова стянул в узелок
Пунктиры трасс, да сухой запас,
Да нити разлуки, связавшие нас,
И осень, что снова тянет ко дну
И зовет Сатану.

И веришь - не веришь, но это так –
Ключом к мирозданью является знак.
Если шпилька – то верно уж быть беде,
Если карта – гадать по мутной воде,
а брошенный под ноги лепесток –
к мечте.

Я болен ложью и темнотой.
Надежда и Вера, танцуйте со мной
Табачным пеплом на стылом ветру,
Горелыми листьями поутру...
Стели мне, Любовь, по тайному рву
Одолень-траву.

И веришь - не веришь, но это так –
Ключом к мирозданью является знак.
Если шпилька – то верно уж быть беде,
Если карта – гадать по мутной воде,
а брошенный под ноги лепесток –
к мечте.

Словно ветки, сплетенные гроздьями гнезд,
Узелки перекрестков на тысячи верст
Круг, сменяющий круг, отвернувшийся друг,
Да пульсация крови, да горечь разлук,
Я усвоил урок, сплел сонетов венок
И шагнул за порог…

И веришь - не веришь, но это так –
Ключом к мирозданью является знак.
Если шпилька – то верно уж быть беде,
Если карта – гадать по мутной воде,
а брошенный под ноги лепесток –
к мечте.

@темы: Песни

---

Я убиваю время

[Julber]

В этой предсмертной скуке
Больно гореть ветрам.
Я умываю руки
В сердце того костра.
Я обнажаю кожу
В центре твоей земли.
Знаешь, а мы похожи
Кроме души и лиц.

Много курю, но это
Чтобы не говорить.
В дурке своих запретов
Сложно себя дарить.
В бездне различных мнений…
Мне бы одно понять -
Я убиваю время
Или оно меня?

Julber

@темы: Стихи

---

Поледнее

[Ёжик по имени Салем]

13 строк

Если не сегодня-завтра мир исчезнет. Я исчезну.
Пусть в тиши небес напишет Ангел о моей судьбе
Только миг, когда увидел на губах твою улыбку.
Только лишь одно мгновенье, когда встретил я тебя.
Вот рассыплются минуты мелким бисером под ноги…
Вот исчезнет в яркой вспышке не рожденная луна…
Пусть выводит на страницах витиеватый твердый почерк
Твой портрет. Пусть он хоть где-то остается навсегда.
Мне вообще-то не вернуться. Не восстать опять из пепла.
Не увидеть, как рисует облик твой в реке вода.
Мне вообще-то не вернуться. Никогда. Пусть даже где-то,
Под холодной тенью ивы ты стоишь и смотришь в небо.
Ждешь, закрыв лицо руками, ждешь и плачешь для меня.

@темы: Стихи

---

[Einmal ist keinmal]

Руки скованы, глаза закрыты,
Всё, что когда-то казалось холодом,
Сегодня болью моей убито,
Те, что когда-то были любимыми,
Отныне проданы, прокляты, брошены!
Дни, что раньше были счастливыми,
Сейчас лишь черные точки прошлого.
Вены порваны, душа открыта,
Сегодня меня вспомнят многие,
Завтра я снова буду забыта.

@темы: Стихи

---

Небо - руками?

[Чудо_]

Небо поддержать руками,
Чтоб не упало на голову.
Непреднамеренно-крайний
Вечно судьбою исколотый.
Верящий – не специально
Бог не ответил вам, молящим,
Я понимаю буквально
Строчку с мольбою о помощи.
Небо устану поддерживать,
Рухнет, и ладно, пусть падает.
Непреднамеренно – грешная
Буду сомненья загадывать.
Мучаюсь, где же желанное,
Думаю – я же ответственна,
Небо – руками, ты странная,
Сказки ведь кончились детские.
Не упадет небо запросто,
В небе решают все Высшие.
Ты только волен оттаскивать
После обвала всех выживших…

@темы: Чудо_, Стихи

---

Парочка самого любимого, для затравки...

[~[Opium]~]

Из зеркальной солнца глади
Лик луны глядит с печалью.
Вот и нас с тобой поймали
С окровавленою сталью.
Пусть вины глоток последний
В память врежет нам виденья.
Лунный призрак самый смелый
Ловит наши отраженья.
Не расправить в клетке крылья,
Не открыть в миры дверей.
Помнишь, в жилах кровь застыла
В танце сумрачных теней?
...не расправить в клетке крылья,
В царстве скованных движений.
Может это мы и были
В пляске наших отражений?

читать ыщо

Скажи, зачем играешь на толпу
И душу свою требуешь страдать?
Пути не находить, а лишь терять.
Взлетать, но вниз, и падать в вышину.
Бояться стать вдруг не таким, как все
И трепетать при виде иноверца.
Но жизнь лишь раз дана тебе.
Не будь как все, послушай своё сердце.
И предрассудки все скурить до фильтра,
И задохнуться в смеси слёз и снега.
Сгореть до тла и вновь востать из пепла.
И жить лишь так, чтоб не терять ни мига.
Разбить реальность, даром руки в кровь.
Уйти от всех живущих на грани серых внов
И верующих в Высшего любовь...

@темы: Стихи

---

Танцующая с ветром (9)

[лунный совушек]

Content

Часть I. Утраченные крылья
1
2
Часть II. Танец левиафана
1
2
Часть III. Разрезанные небеса
1
2
3
4
***
В пещере было сыро после зимы. Леди Ранэ старалась не дрожать.
Зион заставил ее саму искать ту каверну, в которой три месяца назад их с Элейн могло похоронить землетрясение. Не с первого раза, но эльфийке это удалось. Хотя таинственный голос ее больше и не вел.
Эфирий поблескивал в голубоватом свете лампы. Все как в тот раз, только теперь за плечом стоял кузнец. Словно ждал чего-то. Молчал.
Наэр, не выдержав, обернулась. Посмотрела вопросительно.
Зион пожал плечами.
- Ну попробуй его, что ли. Или боишься?
Волшебница фыркнула и отвернулась обратно к стене. А, в первый раз обжигаться что ли?
…Холода не было. Ни холода, ни боли. Наэрвиль недоверчиво открыла глаза и посмотрела на темную жилу.
- Ну?
- Ничего. Он… Он чуть теплый…
- И все?
- Да.
Элейн вздохнула. Зион хрустнул пальцами. Лампа качнулась, дернулись тени.
- Говоришь, тебя сюда звали?
- Да.
- А что у вас со Штернбладом?
- Господин Зион…
В пещере заметно похолодало.
Со Штернбладом у них было ничего. То есть, ничего не было. С памятного эпизода в душе они почти не разговаривали. Альберт здоровался, улыбался, не раз Наэр ловила его пристальные взгляды. Но близко не подходил. А эльфийка лишний раз не выходила из комнаты. Не улыбалась. Наблюдала. Пряталась.
Леди Ранэ вдруг поняла, что ее бьет озноб. Кузнец покачал головой.
- Человека принять не можешь. Что тут о металле говорить…
Волшебница развернулась на каблуках и пошла к выходу. Темноты она не заметила.
За осыпью, на тропе ее ждал ворон. Огромная белая птица стояла на дороге и смотрела узкими провалами глазниц, повернув голову на бок. Наэр поискала взглядом вторую. Над головой пронеслось крылатое тело и скрылось за скалами. Эльфийка со вздохом опустилась на колено. Ворон подпрыгнул ближе. Осторожно прикоснулся металлическим клювом к щеке. Клюв был теплый.
Шаги позади. Ворон взлетел, встрепав магичке волосы порывом воздуха.
- Ну и что ты плачешь, дуреха? – спросил Зион.
Наэр смотрела вслед улетевшей птице.

***
На полу распластались розоватые лоскуты заката. Наэрвиль, напряженно выпрямившись, сидела на краешке дивана. За стенкой шумела вода.
Элейн волшебница отпустила. Альберт был в душе. В том самом проклятом душе и именно сейчас!
Наэр ждала…
Слова кузнеца запали глубоко в душу, зацепив что-то такое, что цеплять было чревато.
«Человека принять не можешь. Что тут о металле говорить…»
Не то чтобы ей настолько нужен был этот металл… руки… Временами эльфийке казалось, что ей вообще ничего уже не нужно. В такие периоды она часами могла сидеть, глядя в стену, не замечая вокруг ничего и никого. Потом эта апатия кончалась, сменяясь злой решимостью, желанием куда-то идти и что-то делать. Реже приходила ненависть к себе – за беспомощность, за безразличие… самонадеянность, гордыню, за то, что вернулась на этот свет… За что придется. А иногда хотелось просто забыть обо всем и прижаться к чужому плечу. Как тогда, в комнате, пахнущей весной и сиренью, кажется, где-то в другой жизни, когда она плакала на руках у Альберта.
Щелкнул замочек. Ёкнуло сердце.
Штернблад вышел в одних брюках и с полотенцем на плечах.
- Госпожа Наэрвиль?
- Я…
Вкус крови во рту. Что ж она так нервничает?..
- Альберт, я хотела извиниться перед вами.
Он опустился на противоположный край дивана. Мокрый, подтянутый и гибкий, похожий на дикого кота.
- За что?
- За… свое поведение… зимой… тогда…
- Наэр.
Мужчина протянул открытую ладонь.
Следовало вложить в нее свою. Доверительно. Сжать.
У нее не было рук!
Обожгло мышцы, щелкнула незримая пружина.
И – горячая, влажная кожа. Тонкая жилка на шее, бьющаяся у тонкого века. Сердце под плечом. Стучит. Быстро. Не так быстро, как у нее…
Штернблад откинул назад мокрую прядь и подтянул волшебницу к себе на колени. Его теплая ладонь зарылась в золотистые волосы – и осталась там.
- Альберт… Потанцуешь со мной? Попозже… Потом…
- Только вальс…
- Не важно.
Солнце скрылось за горами. Сгущались сумерки, а все лампы были закрыты…

***
Влажный ветер гуляет между огромных, в стену, распахнутых окон. Она в своем кабинете. Камин погашен, все лишнее убрано. Остался только лист с карандашным наброском на столе. Прерывистые линии складываются в крылатую человеческую фигуру.
- Замахнулась. Не надорвешься? – произносит насмешливый голос.
Златокудрый юноша стоит в дверном проеме, опершись плечом о косяк. Ему плевать, что комната заперта двумя магическими печатями. Он улыбается, но у него нет лица. Только улыбка-молния и глаза с черными безднами зрачков без радужек.
- Надорвалась. Зачем вернулся? Посмеяться? – тихо произносит она.
Он подходит. Проводит ладонью по воздуху – и она чувствует, будто ее погладили по руке. Но у нее нет рук.
- Сдашься? Возможно, этим ты кого-то сейчас спасешь.
- Нет!
Он смеется. Сверкают молнии, выстрелом хлопает дверь…

…Наэр, вздрогнув, проснулась.
За окном занимался рассвет. Там весна. Там горы и резаные облака. Не февраль, не голые вербы, окружившие старый особняк с продуваемым всеми ветрами кабинетом. За стенкой спокойно спит Элейн, за другой – Альберт. Долина окружена скальным кольцом, пустыней и изогнутой реальностью. Даже богу сюда хода нет. Чужому богу. Ее Богу…
Эльфийка села на постели. Что-то не так. Тревога, оставленная сном? Но не так уж и редко ей снились похожие сны. Разве что в этом Он был слишком реален, как будто вернулся…
Волшебница вывернулась из-под одеяла и как была, в шелковой ночнушке до колен, выбежала гостиную.
- Альберт!
Он проснулся сразу. В соседней комнате завозилась Элейн.
- Что случилось, Наэр?
- Не знаю, - волшебница пыталась распутать клубок тревоги, закатившийся под сердце.
Мужчина принялся искать брюки. Она, отвернувшись, подошла к окну. Далеко, где-то над другим краем города, в небе мелькнула одинокая тень.
«Возможно, этим ты кого-то сейчас спасешь»…
- Зион… Альберт! – эльфийка рванулась к двери, попыталась подцепить сапожок босой ногой. - Да помогите же мне!
В гостиную выглянула перепуганная сиделка. Штернблад, плюнув на одежду, выдернул из найденный брюк пояс.
- Оставь! – он отшвырнул сапожки Наэр в сторону и, встав к ней спиной, взмахнув ремнем. Кожаная лента со свистом рассекла воздух, обретая странное подобие жизни и удлиняясь на глазах.
- Что?!..
- Элейн, одежду – к дому Зиона! – успел выдохнуть мужчина. – Держись!
Что произошло дальше, Наэр поняла много позже. Ремень захлестнул ее петлей, стягивая волшебницу с Альбертом; дернуло вниз, мир резко накренился, щелкнула пряжка, застегнувшаяся сама собой, распахнулась дверь, и замелькали вокруг сонные дома, сливаясь в размытые ленты, – только успели колени инстинктивно сжать упругие бока. В ушах взвыл ветер, на глаза навернулись слезы. Эльфийка уткнулась лицом в пятнистый загривок, думая теперь только об одном – удержаться!
Бешеная скачка кончилась так же внезапно, как и началась. Леди Ранэ выпуталась из в миг ослабшего ремня, обвивающего их тройной петлей, и встала на подкашивающиеся ноги. Рядом нетерпеливо бил длинным хвостом крупный леопард с синими глазами. Впрочем, любоваться шикарным зверем ей долго не пришлось. Со звоном разлетелось окно дома, перед которым они стояли. Прямо в лицо волшебнице бросилась большая сова. Наэр успела увидеть тонкий узор на распахнутых бурых крыльях и масляно-черные колодцы глаз. Леопард сшиб птицу молниеносным прыжком, отстав на доли секунды, с криками кинулись преследовавшие ее белые вороны. В воздух взметнулись перья и кровавые брызги.
Только тогда эльфийка опомнилась и побежала к дверям, заколотила в дерево голыми пятками.
- Наэр, отойди. И отвернись лучше…
Но в этот момент дверь открылась. Волшебница вскрикнула. На пороге стоял Зион с расцарапанным лицом и окровавленными глазницами.
- Кто здесь?
- Это мы, мастер, - откликнулся Штернблад. – Судя по всему, опоздали…
- Проходите.
Кузнец, пошатываясь и держась за стены, повел их через общую залу. Мебель тут частично была перевернута, посуда и два окна – в дребезги.
- Я услышал шум – стекло разбилось. Вышел, тут эта тварь на меня и накинулась, - проворчал мастер филиграни. – Особо развернуться не успела – мои мальчики прилетели… Только глаза… выцарапала глаза, дрянь такая… - Зион вздохнул, открывая дверь в следующую комнату. Он держался, держался с трудом и на одной лишь силе воли.
- Где у вас лекарства, мастер? – спросил Альберт, замыкающий процессию. Наэр старалась на него не смотреть.
- Наверху. В ящике под кроватью…
В мастерской царил тот же полумрак, что и в предыдущие их встречи. Кушетка, кресло, стул, верстак… Чуть поодаль, на полу, толстым кольцом лежали перевитые друг с другом металлические жгуты. Волшебница автоматически устроилась на привычном месте, поджав босые ноги.
Быстро вернувшийся Альберт занялся кузнецом. Они перебрасывались коротким, рублеными фразами, Зион отмахивался и шипел сквозь зубы, бывший инквизитор говорил спокойно и непреклонно. Но все это проплывало мимо сознания эльфийки. Она смотрела на металлическое кольцо на полу и вновь и вновь мысленно оказывалась в своем сне, в своем кабинете… Было холодно.

@темы: Проза

---

[No_Revelations]

Я из этого лета возьму проливные дожди,
Что пришлись нам по вкусу, хотя и застали врасплох.
И, казалось, сам гром неожиданно взял и оглох,
Когда вырвался вдруг крик свободы из сжатой груди.

Мне от лета на память останется песня о нас...
Ночь, гитара, мартини, сигары, “The Show Must Go On”,
И как после менты из подъезда нас выгнали вон,
А нам всё было пофиг – мы б спели на бис ещё раз.

И как мы до утра просидели у двух фонарей,
Чтобы видеть глаза. В них – полынь, а в моих – серебро...
Это лето запомнится вихрями смелых ветров,
Вдруг сорвавших замки с двух так прочно закрытых дверей.

@темы: Стихи

---

Бабушка.

[[UrbanChaos]]

- Маша! - закричала мама ещё из коридора, напрявляясь в комнату, где мы сидели, - Звонила бабушка и просила к ней завтра приехать. Ей нужно покопать картошку. Ты же знаешь, она старенькая и сама не справится с этим. Ещё она предупредила о крысах, но они всегда там водились, так что ничего страшного в этом нету. Только ложитесь спать пораньше, а то как всегда всё проспите. Оставляю это на вашей совести, - прищурившись и погрозив пальцем, сказала мама и вышла из комнаты.
Конечно у нас были другие планы на ночь и спать мы точно не собирались. Автобус вместе с нами выехал от станции рано утром, когда солнце ещё не успело разогнать остатки ночной прохлады, заставляющую съёживаться людей, прятавших, как черепашки, голову и руки в глубины одежды. Я никогда здесь раньше не был и моя голова с открытым вечно задающим вопросы ртом весь путь вертелась чуть ли не на все триста шестьдесят градусов, заглядывая в каждое окошко автобуса и не пропуская ничего, мимо чего проносился автобус.
- Когда мы приедем? А вон там что? А там? - показывая пальцем,спрашивал я у Маши. - А сколько твоей бабушке лет? Ты очень похожа на неё? Она одна живёт?
- Саш, вот ты любитель позадавать вопросы. Сейчас сам всё увидишь. Уже почти приехали, - посмотрев с улыбкой на мою вертящуюся незамолкающую голову с тыкающим во всё подряд пальцем, ответила Маша.
Автобус, подъезжая к концу пути, замедлил ход, медленно развернулся и остановился прямо возле разрушенной временем остановки. Я первым выскочил из автобуса и начал вертеться по сторонам, осматриваясь и пытаясь понять в какую же сторону нам предстоит пойти. Маша вместе с остальными людьми спокойно вышла из автобуса и, взяв меня за руку, потянула по одной из дорог, ведущих вглубь этого муравейника, кишащего сотнями одноэтажных домов. Буквально минут через пять мы уже стояли у ворот, ведущих во владения её бабушки.
С первых секунд знакомства она не отрывала от меня взгляда и даже когда разговаривала с Машей смотрела на меня. И как и полагается бабушкам, она сразу же предложила нам чего-нибудь покушать.
- Да нет, баб, только если чай попить можно, - ответила Маша.
- Я как раз специально к вашему приезду купила вкусненькой колбаски, - смотря на меня и улыбаясь, сказала бабушка.
- Ну зачем? - хором произнесли мы.
- Ничего, ничего. Это вам благодарность за то, что приехали помочь мне. Кстати, мама, наверное, говорила вам о крысах. Так вот мне кажется, что их стало почему то больше и они стали наглее. Ночью когда я уже лежу в кровати и засыпаю они начинают бегать по всему дому в поисках еды. А иногда они будят меня каким-нибудь шумом посреди ночи. После них приходится каждое утро убираться и ставить всё на свои места. А совсем недавно у меня пропала одна из куриц. Не знаю почему, но мне кажется, что они её утащили.
- Да ты чё, баб! Может это кто-то из местных пробрался и урал её. Не уж то крысы на такое способны, - удивлённо сказала Маша.
- Ну не знаю. Но мне с каждым днём становится всё страшнее жить здесь.
Пока бабушка ушла на кухню делать нам чай я нашёл время рассказать Маше о своих впечатлениях.
- Маш, ты не заметила как она на меня смотрит? мне кажется как будто она готова нас прямо сейчас поженить. Помоему я ей понравился - ухмыляясь, сказал я.
- У бабушки есть вкус, - сжимая мою руку и смеясь произнесла Маша.
Позавтракав, мы решили не откладывать всё на потом и сразу же пошли в огород осматривать предстоящую нам работу.
- Да тут работы то всего на час, - воскликнул я.
- Ну знаешь, сынок, я бы и сама справилась будь я лет на двадцать моложе. А сейчас совсем старая стала.
- Зачем вы так о себе. Вы вполне ещё энергичны и очень молодо выглядите.
- А ты очень хороший парень. Маше с тобой очень повезло, - улыбаясь, сказала бабушка.
- Ведь вы же меня всего только полчаса знаете, а уже такое говорите. Зато я сам могу утверждать, что мне с Машей очень повезло. Вы наверное и не знали какая у вас чудесная внучка.
- Маша? Чудесная? - смеясь спросила бабушка, - может быть и так. Она редко у меня бывает, поэтому мало что могу о ней сказать. Хотя, судя по словам мамы всё совсем наоборот.
- Ну хватит обо мне. Я уже вся красная как помидор, - мило улыбаясь, резко прекратила разговор Маша. давайте уже заниматься делом. Потом же больше свободного времени останется. Тогда и поговорим.
Лопата с резким звуком вонзилась рядом с кустом картошки, нанося первые раны земле. Маша брала выкорченные кусты с лопаты, обдирала картошку с них и складывала в мешок. Бабушка умудрялась же комментировать каждую картошку и уже придумывала им назначение. одна картошка, например показалась ей достаточно молодой и она сразу определила её судьбу быть пожаренной. Другая показалась уже залежавшейся в земле и именно её бабушка отложила и решила сварить из неё суп нам к обеду. Её словам не было конца. она всё продолжала обсуждать картошку и пока я не выкапывал следующий куст она успевала рассказывать и о своей жизни здесь в домике. На секунду мне показалось, что её голос начал отдаляться. Он становился всё тишн и тише.
- Маш, а куда бабушка пошла? - не отрываясь от процесса копания, спросил я.
- Саааааш...! - испуганно закричала Маша и бросила куст на землю.
Я резко обернулся. около дюжины огромных крыс пытались затолкать бабушку в огромную дыру под крыльцом дома. Одни тянули её за волосы. Другие находились под ней и пытались тащить, толкая её вперёд. Но бабушка как будто не замечала этого и всё продолжала спокойно разговаривать с нами, рассказывая о том что она приготовит ещё к обеду.
- Маш, держи лопату. будешь бить по земле, отпугивая крыс. Смотри бабушку не задень! - крикнул я и отдал лопату, - А я попытаюсь вытащить бабушку из их лап.
Первым же ударом лопаты Маша приплющила одну из крыс к земле. Она словно старая игрушка от удара резко пискнула и кровь хлестанула из её пасти, окрапывая бабушкин халат. Второй удар глухим стуком разрозился по земле, не задев никого. Я же схватил бабушку за ноги и, пытаясь вырвать её из когтистых лап, отбрасывал крыс в стороны ударами ноги. Не сразу сдавшись, они всё-таки отпустили бабушку и скрылись в глубинах своих подземелий под домом. Мы оттащили бабушку подальше и подняли её ноги. Она всё продолжала рассказывать насколько вкусный получится её суп и что мы будем в восторге от него.
Отряхивая бабушку, я заметил, что пара красных глаз всё ещё продолжала смотреть на нас из огромной дыры под крыльцом. Крысиный оскал, блеснув на солнце, резко исчез в глубокой темноте.

@темы: Проза

---

Вольный стих.

[Лондонский Н.]

***

Так обидно - ты снова поддался моде,
Шарф, мной купленный, затягивать туже.
Пить рюмками и обещать едва знакомой особе,
Деньги, как заправской, в немецком борделе, шлюхе.

Ее рыжие кудри греют твои ресницы.
С каждым ударом и выдохом - два милиграмма поглубже.
Пряча в ладонях кофе, с пулей во рту - в улицы.
Врач? Терапевт? Психиатр? Кто мне из вас теперь нужен?

В тусклом дождливом бульваре - плата вперед за ласки.
Виски в надтреснувшей кружке - снова удар - и навзничь.
Лезвием в острой нехватке - снять и развеять Сказки.
Наши и ваши души - в глупых процентах разниц.

@темы: Стихи

---

Танцующая с ветром (8)

[лунный совушек]

Content

Часть I. Утраченные крылья
1
2
Часть II. Танец левиафана
1
2
Часть III. Разрезанные небеса
1
2
3
***
В окно настойчиво стучали. Мастер Зион встревожено отставил только что вскипевший чайник. Стук повторился, на этот раз уже со стороны двери.
Эсп открыл.
На пороге стоял Альберт фон Штернблад в зимнем эсперском плаще. Над его плечами неестественно зависли два белых ворона, редко-редко взмахивающих крылами.
- Что-то случилось, - сказал кузнец.
- Случилось, мастер Зион. Беда.
Эсп молча сорвал с крючка плащ и вышел.
Двое мужчин скорым шагом устремились к скрытым за стенами воды горам. Впереди, указывая путь, летели огромные птицы, и тугие струи бессильно разбивались об их могучие тела и стекали по поблескивающим эфириевой оковкой перьям.

…В этом месте начиналась тропа наверх. Урин рвался дальше, Эрвин же отстал от собрата и приземлился в нескольких шагах, маня в сторону от подъема
- Я поднимусь, - прокричал Зион, перекрывая шум воды. – Справлюсь один. Идите за Эрвином.
Альберт, не тратя слов, поспешил за крылатым проводником.
Прошел он совсем немного. Дорога пошла под уклон. Штернбладу пришлось замедлить движение, чтобы не оступиться на скользких камнях. Ворон кружил чуть впереди, криком возвещая, что цель близка.
Альберт нашел ее там, где кончался спуск, переходя в длинную широкую канаву. Леди Ранэ лежала неподвижно, вода скрыла ее почти полностью, видно было лишь бледное лицо в рваном ореоле потемневших волос.
- Наэр!
Он приподнял отяжелевшее тело. Веки дрогнули, приоткрылись мутные глаза, шевельнулись посиневшие губы. Мужчина напрягся, взял ее на руки и встал. Подняться по мокрым камням, между которыми бежали маленькие потоки, да еще с девушкой на руках оказалось сложнее, чем спуститься. Альберт то и дело оскальзывался, припадал на колено, чтобы не свалиться назад. К счастью, ворон не оставил его и тут. Птица кружила над самой головой, периодически цепляя мощными когтями Штернблада за плащ и подталкивая вверх. Так они и выбрались на край обрыва. Там Эрвин описал прощальный круг и, крикнув напоследок, полетел догонять брата.
Альберт же переместил свою ношу на плечо и широким быстрым шагом направился к городу.

***
В дом Штернблад ввалился, с трудом сдерживая тяжелое дыхание. Наэр у него на плече не подавала признаков жизни.
Так и не заперев дверь, мужчина двинулся вглубь дома, походя скидывая ботинки. Из сковывающего движения плаща он выпутался уже на пороге ванной комнаты и там же его бросил.
Эльфийка была очень холодной. Дыхание ее едва угадывалось.
Альберт опустил неподвижное тело в ванну. Из душа ударили тугие теплые струи. Волшебница вздрогнула.
Мужчина сдернул с худеньких плеч короткую гильдийскую накидку. Вымокшая тряпка отправилась на пол. Вслед за ней полетела тонкая курточка, шерстяная безрукавка, водолазка…
Штернблад поставил эльфийку на ноги, стараясь удержать ее под душем, и принялся свободной рукой за пряжку на поясе. Наэр слабо шевельнулась. К куче мокрой одежды присоединились брюки.
- Аль…берт…
Взгляд синих глаз пытался сфокусироваться.
Мужчина растирал освобожденное от одежды тело ладонями. Голубовато-белая кожа начала приобретать естественный оттенок.
- Аль-берт… Элейн…
- Ее найдет Зион, все в порядке.
- Где…
- Вы дома. Все хорошо.
Взгляд становился все более осмысленным.
- Что вы?..
- У вас переохлаждение…
Тело эльфийки дернулось. Мужчина ее удержал.
- Отпустите!
- Тише!
- Пусти меня!
- Расслабься! Наэр!..
Сверкнула молния. Штернблада швырнуло к стене. На миг перед глазами у него потемнело. В затылке разливалась боль. Мужчина тяжело поднялся.
Волшебница забилась в угол ванной, поджав колени и затравленно глядя снизу вверх. Обнаженное тело била дрожь.
- Наэр…
- Не подходи.
- Я тебя не трону.
- Стой. Где. Стоишь.
- Госпожа Наэрвиль…
- Не подходи! – взвизгнула эльфийка. Комната вновь озарилась. Во все стороны полетели водяные брызги, посверкивая электричеством. Штернблад остался стоять. Его синие глаза ровно смотрели в расширившиеся зрачки волшебницы.
- Госпожа Наэрвиль, встаньте и вернитесь под душ.
Она всхлипнула.
Альберт наклонился, не отпуская ее взгляда, крепко взял за плечи и поставил на прежнее место. Они так и стояли, глядя друг другу в глаза, пока у эльфийки не унялась дрожь. У Штернблада промок свитер. С высоких скул леди Ранэ не сходили алые пятна, губы тряслись. Не от холода.
Наконец, мужчина выключил воду и отступил, сняв с держателя большое банное полотенце.
- Иди сюда…
Он завернул худенькое тело в махровое полотнище и вытащил волшебницу из ванной. Затем полотенцем поменьше просушил волосы. Вновь взял эльфийку на руки и перенес в ее спальню. Там полотенце сменили одеяла – все, какие были. Ушел. Вернулся с кружкой дымящегося напитка – до странности быстро. В отваре Наэр различила только малину.
- Надеюсь, обойдется простудой - сказал Штернблад, когда с напитком было покончено.
Наэр молчала.
Мужчина встал, стянул мокрый свитер. С сомнением глянул на эльфийку и покачал головой.
- Вам бы что-нибудь живое сейчас под одеяло, но не оцените же. Спите.
- Альберт!..
- Да?
- Какого цвета у вас глаза?
Штернблад вздохнул.
- У Альберта глаза карие, госпожа Наэрвиль.
И вышел, держа в руках свитер.

***
Простудой не обошлось. Обошлось без простуды. Эльфийский организм выдержал.
На следующее утро Наэр пришла к Зиону.
- Здравствуйте, мастер…
Кузнец внимательно оглядел ее с ног до головы. Кивнул.
- Проходи.
У плиты хлопотала Элейн.
- Слава богам, - вырвалось у волшебницы.
- Здравствуйте, госпожа Наэрвиль! Простите, я вас так подвела… Как же вы справились-то?.. – всплеснула руками горничная.
- Ерунда. Как вы?
- Все в порядке. Только похромаю вот немножко, - Элейн рассмеялась и приподняла край юбки. Ее ноги оплетал внешний эфириевый протез.
Зион подвинул волшебнице стул. Они позавтракали втроем.
Элейн занялась посудой. Кузнец поманил леди Ранэ за собой.
Мастерская. За второй дверью, ни разу не открывавшейся в присутствии волшебницы, оказалась мастерская. Неожиданно просторное помещение было заставлено по периметру полками с причудливыми инструментами и непонятными аппаратами. Полуприкрытые колпаками бра источали приглушенный свет. Недалеко от входа стояли стул, нечто, напоминающее верстак, кушетка и глубокое кресло. Именно на него указал гостье Зион, сам устроившись на стуле.
Мастер филиграни не спешил начинать разговор. Молчание затягивалось.
Повинуясь внезапному порыву, Наэр скинула сапожки и забралась в кресло с ногами. Сразу стало тепло и уютно, словно у старого друга, какого у эльфийки никогда не было. Леди Ранэ прикрыла глаза, собираясь с мыслями и неожиданно для самой себя начала:
- Знаете, мастер Зион, эльфы взрослеют медленно… Растут, развиваются физически – как люди, дроу, орки – а взрослеют медленно. Сейчас мне почти полторы сотни, тогда едва стукнуло четверть века. Родители уже года два как пропали. Я до сих пор не знаю, как они погибли – не сомневаюсь, что погибли. В Южном творился хаос. По всей бывшей Империи творился хаос. Кто правил – непонятно. Одни боялись Инквизиции, другие – бездушных. А эти куда мерзее всех церковников… Да что церковников? Они отвратительней любого чудовища, которое только может вообразить разум. Бессмертные, а оттого безнаказанные. Это потом их научились уничтожать. И я с одной такой тварью столкнулась… Он меня изнасиловал. Убить не успел. Именно тогда во мне проснулся Ветер. Моя первая кровь. Мое первое убийство. Он, конечно же, потом ожил и уполз в свою нору. И дай боги, кто-нибудь с ним расправился…
А я поняла, что одна не выживу. Одну растопчут. Пошла в Гильдию, к магам. Потихоньку училась колдовать… Только мужчинам я больше не верила, мастер. После того, что один со мной сделал – никому. Всего одно исключение было. Но тот мальчик меня Идеей очаровал. Очень много читал, очень много знал… Цель мне дал. А потом его убили. На одном из контрактов. Почти всех тогда убили. Выжили двое. Второго убила уже я…
Наэрвиль рассказывала, расплетая узоры своего прошлого. Что-то проматывала скупой парой фраз, потом возвращалась, вспоминала в подробностях, описывала эмоции. Заглянула Элейн. Тихонько принесла всем чай и устроилась на кушетке. Тоже слушала.
Время близилось к полудню… Голос начал уставать.
- Достаточно.
Зион поднялся, присел рядом с креслом на корточки. Эльфийка смотрела на него сверху вниз почти испуганно.
- Ты наконец-то начала говорить, - кузнец улыбнулся. – Хвала Талласу, я думал, не дождусь…
Мастер встал, прошелся по комнате, заложив руки за спину.
- Я пришел учиться искусству филиграни, когда мне было двенадцать лет…

@темы: Проза

---

воспоминания

[ловкая душа]

В музыке я идола нашел,
обрел покой душевный.
Тот вечный, что меня терзал.
Тот вечный, и такой же нежный.
Границы стерты, и отдан мне билет
на долгожданный поезд,
ведь мы не виделись уж сотню лет,
а ты.. ты так же ожидаешь.
В мелодиях прекрасных,
тебя я снова обрету,
и в нотах одиноких
твой голос различу.
Ты божество, мой личный бог,
сплетенный минорными звуками.
Проснись! Я знаю – будет толк
от утра с ветрами морозными.
Вот уже скоро, я у дверей.
звук ноющих от старости петлей,
газеты, вырезки, бумажки от конфет.
Все так и было. Память, дорогая, привет.

@темы: Стихи

---

быть может

[Ki chan]

Быть может и она была жива,
А может, стиснув зубы, задыхалась.
И в полумраке света показалось,
Что жизнь ее важнее, чем слова.

Наверное она хотела жить,
Когда, забив, на ветер и на волю
Просила дать еще немного боли,
Чтобы запомнить, как это - любить.

Быть может он ее и полюбил.
Любил, касаясь трепетно губами.
А уходя, прощаясь со слезами..
А может и совсем не уходил?

Быть может он ее и полюбил..

---

Боги-17. Глава 2.( 2.1.1.)

[Лоторо]

Собственно, обещанное продолжение. Выкладываю только первый подглавок второй главы. Возможно, кто-то найдёт уместным ознакомиться) А вот здесь http://www.diary.ru/~m-u-s-a/p77558458.htm начало.



Глава вторая. Ключи, очки, зонтики и прочие артефакты.

2.1.1 Свёрточек.


С крыши Джек решил пойти прямиком в Коридор. ОН был горд, он был рад, он был ужасно возбужден успехом своего предприятия. Теперь ему нужно было только закрыть все те двери Коридора, которые он успел распахнуть в поисках Богов. В действительности, некоторые из них совсем неплохо бы оставить открытыми. Но он ДОЛЖЕН был закрыть их все.
“ Напоследок, не грех и прогуляться!” - залихватски подмигнул Джек сам себе. На крыше, где он только что стоял, теперь был только ветер.

***
Коридор распахнулся ему навстречу шахматной чередой черно-белых клеток. Когда-то давно Джек боялся и ненавидел Коридор, теперь он чувствовал печаль, как при бессрочной разлуке с добрым другом. Первая из дверей.

***
Чай был вкусным, стул удобным, улыбка кота – любезной. Джек с удовольствием болтал ногами под столом. Ему здесь нравилось. И “меховые уши вместо труб казались отличным дизайнерским решением”. И маргаритки пахли здорово.
“ Перемена мест!” - гаркнул ему в ухо Болванщик. И Джек от неожиданности захлопнул эту дверь, как зачитанную книжку.
***
- Вот, прощаться пришел.
- Я вижу, - важно кивнула черноволосая девочка, не отрываясь от построения песчаного замка. Песок был белый. Небо синее. Моря не имелось. Как и времени.
- Ну прощайся, раз уж пришел, - с оттенком недовольства продолжила она.
- Сначала ты.
- Прощай, Творец.
- Прощай, Игрок.
Он захлопнул дверь.

***
Красиво здесь. Красиво. Красиво. Красиво. Вечер. Горы. Солнце. Лукавая улыбка Ворона. Прощай, Черная Птица. Дверь захлопнулась.

***
- Странное место.
- Куда как странное.
- Я прощаться пришел…
- А…Ну прощай, прощай.
Дверь… Впрочем, в том месте не было дверей.
***
Замок. На широченной кровати спят двое. Джек задел гремящий доспех. В кровати взметнулась женщина. Белесыми глазами с ужасом уставилась во тьму. Проснулся муж.
- Ты чего? – спросил он автоматически. Хрипло и сонно.
- П-привидения, - заикаясь, проговорила она, - вернулись…
Джек хлопнул и этой дверью.

***
- Николаев!!!
- О, Светик, привет.
Девчонка повисла у Джека на шее. Отлепилась, заглянула в глаза:
- Тебе куда? Быстрее, двери закрываются!!!
Ага. Куда и тебе. Метро. Желтый вагон.
- Джек?
- Угу.
- Что-нибудь случилось?
- А что?
- Ты какой-то странный…
- А… Ну да… Ну, прощай.
- Ты куда?!
- Уезжаю.
- Далеко?
- Навсегда.
Двери электрички закрылись и уехали.


***
Джек стоптал все ноги, гуляя по этому городу. Он ходил, ходил и не мог заставить себя уйти. Прислонился к тесанному, серому камню какой-то стены. “Ну почему я не нашел Богов в тебе?” - прошептал он. Город виновато молчал. Джек со вздохом оторвался от теплой стены и вошел в парадную. Дверь хлопнула.


***
Он обошел еще множество мест. В некоторые едва заглядывал, в других оставался веками. Но всему есть конец. И Джек подошел к самой знакомой двери.


***
Скрипнула высокая деревянная дверь. В узкой комнатке у окна сидела женщина. Молодая и прозрачная. Она держала на руках сверточек. Сверточек спал. Женщина улыбалась открытому окну. Ветер шевелил занавеску. Это было бледно-лиловое утро. Звезды еще торчали в небе. Женщина улыбалась. Сверточек тихо сопел. Джек прислонился вмиг вспотевшим виском к дверному косяку.
“Мама” - прошептал он. Женщина не шелохнулась.
- Мама! – сказал он в голос. Женщина продолжала неподвижно сидеть и улыбаться. Только глаза ее помертвели.
- МАМА!! – закричал он, - Мама, я же здесь, посмотри!!
Женщина не слышала его. Сверточек зашевелился. Женщина испугано и суетливо наклонилась к нему. Сверточек заорал. Женщина вскочила и принялась ходить по комнате, скороговоркой напевая колыбельную. Удивленно посмотрела на выстрелом хлопнувшую дверь в коридор.


Джек бежал, зажимая уши ладонями. В спину ему бил издевательский вопль, нечеловеческий вопль сверточка.

***
Он отдышался. Сердце прыгало зайцем. В ушах звенело. Он осторожно, как в душе приоткрыл глаза. Белая дверь. Белая комната. Гудящие приборы. Белая кровать. На кровати мальчик, весь оплетенный проводками и полыми трубочками. Из тонких вен торчат иглы. Капельница кончилась. “ Почему никто не поменяет?” - подумал Джек. Тут в комнату вошли две санитарки. Джек наблюдал, как они, вздыхая и бормоча, выпутывали бледного мальчика из проводов , трубочек и иголок.
Мальчик лежал и не шевелился. Приборы отключены. Белый мальчик лежал на белых твердых простынях. Одна из санитарок накрыла мальчика простыней. С головой. Потом ушла. Джек подошел и откинул простынь. Посмотрел на бескровные губы. Свои губы. На вздернутый нос. Свой нос. Потянул за ржаную челку. Отросла. Посмотрел на диагноз – так давно и страшно прозвучавший в первый раз, что Джек уже не верил в него. И кто этот мальчик, мертвый белый мальчик на жесткой больничной койке, он уже не помнил.
Последняя дверь была закрыта.

@темы: Проза

---

Экспромт

[No_Revelations]

Сердце сжав в ледяном кулаке,
Становилась слабее...И жёстче.
Я разбила - что может быть проще -
Свою Гордость, гранитную площадь,
Об обман в твоей тёплой руке.

@темы: Стихи