Про гнома.

[redstar1704]

Шел по городу гном,
Нес ведро с молоком,
Но посмотрел в небеса
И всё пролил на себя.

Скачет в горочку гном,
Молоко пока на нём.
Солнышко погасло -
Получилось масло.

Дошёл гном до дома,
Здесь ему всё знакомо.
Он ножичек взял,
Себе хлебушка отрезал.

Затем масла отпилил кусочек,
И без всяких заморочек
Получился бутерброд -
Гном отправил его в рот.

Потом перины постелил,
Сверху пузо повалил
И заснул тот гном
Безмятежным сном.

@темы: Стихи

---

Вечереет

[[La Pie bavarde]]

Совершенно сумасшедший филологический стих.


Вечереет (односост., без лица).
Мы закроем ж′алюз′и до конца.
Не смотри, как агнец (ну, как овца),
не инфинитивничай ("зае...ться").

Не лежи сравнением (как мешок),
сделай мне наречие (хорошо).
По определению (небольшой)
шанс как будто есть у нас. Только в шок

супплетивный ("я" - "меня") резонанс
повергает медленно (мы? Нет, нас).
Только в сутолоке слов (перифраз)
снова перепутались день и час.

По-филологически (есть дефис)
чисто риторический вдруг повис

между нами знак, большой и кривой,
и не получается ни-че-го.

@темы: [La Pie bavarde], Стихи

---

[Mad God]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Мы осознаем ценность чего-то только тогда, когда потеряем это.

[Печорин*]

Мы осознаем ценность чего-то только тогда, когда потеряем это.


Пришедший в голову отрывок.

Помню, когда я еще была в школе, со мной в классе учился один мальчик. Как только я его увидела, то тут же воспылала к нему искренней ненавистью. Он никогда не выполнял домашних заданий, никогда не слушал учителей, на уроках он был где-то очень далеко, явно не с нами. Но, несмотря на это, все учителя его просто обожали. Он был очень странным и каким-то другим, не таким, как все – почти ни с кем не общался, разговаривал сам с собой, смеялся просто так. Но чаще всего он любил насвистывать себе различные мелодии. Всегда. Даже на уроках. Он сидел позади меня и постоянно что-то свистел. И меня жутко бесило. Я постоянно кричала на него, говорила, что он бездарный идиот и прочие обидные вещи, а он… он просто улыбался мне в ответ самой искренней улыбкой на свете. Каждый раз. Тогда, я просто не могла понять его ход мыслей, поэтому и ненавидела. Неизвестность всегда пугала меня и вызывала необоснованную злость, которая всегда выливалась наружу, как защитная реакция на подсознательный страх неизвестности. Помню, как-то раз я, решив поиздеваться над ним, «случайно» толкнула его на лестнице, и он полетел вниз. Жестокость – свойственная всем детям, потому что они глупы. Никто, конечно, не заподозрил меня, но вот зато сам мальчик прекрасно знал, кто является виновником его падения с лестницы. Ох, какие только пакости я ему не строила после этого! А он… он всегда делал одно и тоже – улыбался. Искренне и открыто. Меня просто выводила из себя его реакция. Один раз, когда он вновь принялся рассказывать мне какую-то смешную историю, чтобы поднять мне настроение, я не выдержала и накричала на него. Накричала и высказала все, что накопилось ранее. Реакция этого парнишки ввела меня в полнейший ступор. Он посмотрел на меня полными слез глазами и улыбнулся так, как делал это всегда – по-доброму и от души. Он улыбнулся и протянул мне конфетку, которую достал из кармана.
« — Вот, это тебе» — весело сказал он, вытирая слезы.
Мне стало ужасно стыдно за себя тогда. Я просто развернулась и, проигнорировав его слова, ушла, гордо вскинув голову. Тогда я не понимала, что этот парнишка живет совершенно в другом мире, не в том, что я. Он построил для себя свой мир Добра и жил только в нем. В его мире не было ничего плохого и все было прекрасно. И он действительно верил в существование своего царства.
На следующий день, когда я зашла в кабинет, то обнаружила парту позади меня совершенно пустой. Подумала, что паренек прогуливает урок и вновь ощутила, как ненавижу его. Эту его непонятность и необоснованность действий, но вскоре до меня дошла ужасная новость…
Этот мальчик с самого детства увлекался музыкой. Он любил игру на фортепиано и всегда занимался самостоятельно, отказываясь принимать чью-либо помощь. Ему это нравилось. Таких детей называют «юными гениями». Этот паренек любил сочинять свои собственные мелодии, которые все время напевал в школе.
Оказалось, что прошлым вечером он попал в автокатастрофу и погиб. Врачи почти сутки боролись за его жизнь, но так и не смогли ничего сделать – раны были слишком серьезными, и потеря крови была очень велика. Шансов не было никаких. Когда я услышала эти слова, то сначала просто не поверила. Я не могла понять, как это так? Человек, который столько времени был рядом, которого ты видел каждый день и, который вызывает у тебя какие-либо эмоции по отношению к себе, человек, к которому ты просто привык… Я не могла понять, как это так раз и нету его. Одним движением взяли и убрали. Просто не могла поверить. Не хотела верить.
Я, честно, до сих пор жалею о том, что так и не сказала ему ни разу «спасибо» за то, что он всегда поднимал мне настроение, весело улыбался, рассказывал, шутки и истории… мне ужасно стыдно перед ним за то, что я нагрубила ему в тот день. Последний для него. Я накричала, вылила на него весь негатив, а он… улыбнулся от всей души. Искренне и без фальши. Как и всегда.

@темы: Проза

---

Кукла и колдун

[Цепной Бес]

Окутана тьмою любовь колдуна,
Но сердца свобода ему не нужна.
Мечтает увидеть в глазах теплоту
Ее – не скрывавшей пред ним наготу.
Ему было мало ей повелевать,
Хотел смыслом жизни он для нее стать.
Однако жестоко сыграла судьба –
Она не полюбит его никогда.

Страдают и кукла и кукловод,
Хозяин игрушке себя отдает,
Но здесь не поможет его колдовство,
Ведь слаще свободы ей нет ничего.

У куклы в душе лишь унынье и боль –
Устала играть возлюбленной роль.
О вечной разлуке мечтает она,
И ненависть в сердце – родная сестра.
Любовь поневоле – на жизни клеймо,
А выбора права, увы, не дано.
Покинуть бы клетку и птицей в полет,
Но адская связь ей уйти не дает.

Могущество, сила есть у колдуна,
А кукла ему как опора дана.
Она скажет все, что хозяин велит,
Хоть чувств ее нежных никто не пленит.
Он этой агонии тоже не рад,
Но жизнь без нее для него словно ад.
Грядущее им только муки сулит,
Жаль, бог справедливости уж давно спит.

@темы: Стихи

---

[Mad God]

Omnia mutantur, nihil interit (Ovidio)

больные мысли

Сижу на крыше, учу латынь, время от времени отвлекаюсь, прикипая неотрывным взглядом к большим томительно-серым облакам, стремительно перемещающимся в небесных просторах. И взгляд завлекают неспешно рассасывающиеся фигуры, темные на светлом и просвечивающиеся на темнеющем, будто небо всецело устлано преображающимися подвижными лоскутами ватной ткани. Мягкой, рельефной в непрестанной мутации, пугающе далекой. Быстро, верно гонимые по заказанному пути властными воздушными массами. Ветра нет, и одинокое дерево вдали недвижимо. Замечаю изредка едва уловимые шорохи полысевших верхних веточек да несмелое трепетание еще зеленеющих листьев на нижних, и только. Совсем редко. Начинающий было накрапывать дождик иссякает, отметившись поднявшейся сбитой пылью. Дышать неприятно. Медленно, гроза надвигается слишком медленно. Точно поддразнивая. То-то резвящиеся в кедровой кроне по соседству птицы негодуют и волнуются: им труднее, на их крохотные грудки давит не в пример сильнее предвкушением заваривающейся стихии. И кричат они, и повизгивают, и стрекочут, поминутно затихая, наполняясь подоспевающей порцией стылой тяжести, напором исключающего кислород набора испарений и газов, разрывающих, растерзывающих внутренность. Пустотой, наверное, дышать легче. В воде есть доля животворной эмульсии (везет же рыбам в недалеком море!). Но только не здесь.
А где-то перешумевшая гроза несет по себе ублажающий атрофированные потребности легких запах озона.

Как давно это было... было ли наяву?

Издали доносятся приближающиеся громыхающие раскаты. Все ближе. Дышать все болезненнее. Через вдох. Через несколько. До одуряющего редко.
Темнеет, свет фонарей пробегает улицей, утверждается внизу. И да, меня ждет латынь...

19.20

@темы: Проза

---

[ErikaF]

Ну да, сегодня больно. И вроде бы досадно,
Что все опять - ни к черту. А на балкон - прохладно
За долей никотина, по счету - номер восемь.
С рассеянной улыбкой прикуриваешь осень.
А на часах - двенадцать, пора испортить сказки,
Написанные кем-то... Нелепым, в пестрой маске.

В стихах - лишь "Кай и Герда", и ни черта о жизни.
В романах - привкус меда и перезрелой вишни.
За букву нужной фразы - последнюю монету.
А в телефоне номер высвечивает: "Где ты?"
И надо бы ответить. Без глупых многоточий,
Да без набора жалких, чуть виноватых строчек.

Так правильно! Так нужно! И ангел серокрылый
К тебе подсядет в баре и угостит текилой.
А после скажет тихо: "Спасибо хоть за правду!"
Однако его муки не ускользнут от взгляда...
Но вам обоим больно - Святому и Убийце.
Ведь нет на свете фразы, чтоб "правильно" проститься.

(c) Deacon

@темы: Deacon., Стихи

---

[Shtey]

черные точки... спуск, высота, свобода.
яркое солнце в моих ладонях, совсем немного.
чуть-чуть холода и чуть слышное да...
заглушённое музыкой, временем и краном в ванной -
с которого стекает вода, в одинокой комнате на втором этаже
в сером Париже, ты навсегда. странная.
тише-тише-тише.
дальше-дальше-дальше.
время уносит на руках как невесту память, в белом платье.
Стэлла с бокалом пива, Хельга с сигаретой на андреевском.
Ольга... на лавочке около дома... твои дикие глаза...
некому. никому. никогда.

@темы: Стихи

---

[Сфандра]

1.
Внутри ночи есть то, что страшно, и то, что ложно,
И есть ты, оглушенный маленький человек.

Если долго смотреть на спящего, то

возможно

возможно
Различить его сны, текущие из-под век,
По улыбке, дыханью, по складкам у глаз и носа:
Есть цветные, как радуга, хрупкие, как слюда,
А бывают другие – они черный ил приносят,
И сквозь хлопок подушки сочится во тьму вода,
И она наполняет комнату, одевая
Стены, вазы, столы и спящего в белый шум.

Ночь сминает тебя, как ватное одеяло.
Я смотрю на тебя через воду и не дышу.

2.
Падать в траву – как яблоком – на кровать,
Засыпать меж деревьев, шкафов и ламп.
Ты находишь меня, уставшую воевать,
Долго смотришь в меня, растерян, серьезен, слаб,
И слова заливают тебя, как лава или смола,
Синева океана, и кружится голова.
Ты глядишь на меня – и кружится голова.

А трава прорастает сквозь время, и в волосах
Моих льется, как голос, ладони полны бедой.
И меня, заплаканную, пришедшую к тебе в сад,
Накрывает отчаяньем и водой,
Черным илом, рожденным из несказанных тобой слов,
Белым шумом камней, разбивающихся в груди.

Вот душа моя – волосы, а вот гребень – твоя любовь.
Ты глядишь на меня и не дышишь, опасаешься разбудить.

3.
Так и будем – смотреть друг на друга из-под ресниц.
В легких, полных воды, улыбаясь, лежит душа.

Ты усни, дорогая, усни, а потом приснись
Спящей там, на траве, черный гребень в руке зажав.

@темы: Стихи, Сфандра

---

Там, на головокружительной высоте

[|Иона|]

читать

Там, на головокружительной высоте,
Где ветер как внезапный удар ножом
Стервятники взглядами целятся в спину -
Все ждут, когда же мы упадем.
А ты не делай при плохой игре хорошую мину,
Лучше крепче держи мою руку в своей руке.
Мы с тобой альпинисты, слышишь, любимый?
Мы с тобой в одной связке на этой скале.
Нам еще много лун до манящей вершины,
Под ногами ночь раскрывает душу,
Как ребенок шкатулку резную с секретом,
Как мясник всю в крови безголовую тушу.
Нам поют, слава Богу, совсем не об этом,
Нас ведут по уступам в родную обитель.
Даже если сорвемся – мы под защитой.
Все не друг и не враг, только мудрый учитель.

@темы: Стихи

---

между

[kin_f]

Море осени дышит солью и табаком.
Плещут рыбы в неоне встроенных фонарей.
Пахнет пряными винами кабаков.

Привези мне побольше сырых проливных дождей,
Тонну грусти, мундштук, желтых листьев, билет метро
И Невы из газет, из фильмов и из статей.

Привези теплый шарф, теплых звёзд, теплых дней,
Тепла, автобанов и шумных трасс.
Мне дышать без тебя болезненнее и злей

Среди этих хронично безликих масс.
Приезжай. Я тут каждый вечер давлюсь вином,
Нервно слушая alco-jazz.

@темы: Стихи

---

Игра в людей. Отрывок. Блики на потолке

[Tale_tale_heart]

Название: Игра в людей (отрывок)
Автор: Tale_tale_heart
Жанр: роман, драма, ангст
Рэйтинг: R (16+)
Тип: гет
Warning: мат, насилие, жестокость, цинизм, вынос мозга и психологическое взросление разложение героев



"Давай вечером с тобой встретимся
Будем опиум курить
Давай вечером с тобой встретимся
По-китайски говорить.
Давай вечером с тобой встретимся
Поиграем в дэкаданс" (с) Агата кристи


— Как прошел твой день, Золотце? - раздается за спиной после резкого звука распахивающейся двери. На этот раз даже не вздрагиваю. Ты всегда заходишь в эту комнату вот так, без особых церемоний, примерно в одно и то же время. Интересно, хоть раз, вернувшись вечером домой, сделал ли ты хоть что-то, перед тем, как зайти ко мне? Что-то подсказывает, что нет, и это даже не удивляет, мне все больше становятся безразличны твои мотивы и поступки. Все, чего я хочу, это оказаться вне этих стен, вне этих давящих, разъедающих все, что еще осталось целого внутри, опостылевших стен, этого чертвого дома, так неожиданно ставшим для меня тюремной камерой.
Понимаю, что последние несколько секунд, моя рука беспорядочно вычерчивает многочисленные ломанные линии, которым нет конца, прорывая кончиком карандаша бумагу почти насквозь, так, что прежний набросок теперь оказывается безвозвратно потерян, скрыт безобразным черным пятном.
Твоя ладонь резко опускается на мое плечо, и я слышу, нет, я ЧУВСТВУЮ твою издевательскую ухмылку где-то над своим ухом.
И плевать.
- Ну тише, дорогая, тише. Все не так плохо,- видимо, ты действительно решил по полной поиздеваться надо мной сегодня, потому что твои пальцы в таком отвратительном унизительно-жалостливом жесте пробегаются по моим волосам и легко зарываются в них.
Весь самоконтроль рассыпается к чертовой бабушке, потому что нет, нет, мне бесконечно не плевать, когда ты касаешься меня, мне нестерпимо тошно от одних только мыслей о тебе, и я гоню их, постоянно, ежеминутно, когда сижу в этой идиотской комнате одна целыми днями, где каждая вещь продолжает напоминать, вызывать бурю ассоциаций и картинок перед глазами, где каждая вещь практически ПАХНЕТ тобой, и сейчас ты, одним своим касанием, буквально вживляешь мне под кожу собственный невыносимый запах, чтобы я не могла убежать от него, спрятаться от этой страшной, несправедливой реальности внутри себя, внутри своих бездарных рисунков, которые стали тем последним, на что я способна.
Не в силах выносить этого тактильного контакта, я резко подаюсь вперед, внутри что-то сжимается в предвкушении боли.
И она следует; да, я хорошо тебя выучила за последнее время, ты зол сейчас, хоть и пытаешься это скрыть, ты срываешь на мне свою злобу и усталость, в мгновение ока обманчиво ласковое прикосновение сменяется грубой хваткой. Накручиваешь мои волосы на кулак и с силой тянешь вниз, заставляя не только остаться на месте, но и запрокинуть голову. Ты перестаешь быть оригинален, Андрюша. С моих губ срывается приглушенное шипение, перед глазами идут белые пятна, но даже за пеленой боли я чувствую только одно - животное желание разобрать ногтями тебе лицо, а потом стоять над тобой и безразлично наблюдать, как кровь струится по твоим щекам.
Смеешься. Так хрипло и низко; наши взгляды скрещиваются, словно клинки фехтовальщиков перед дуэлью, и я внезапно вижу собственное выражение в твоих глазах. Это случайное мгновение бьет сильнее, чем недели одиночества и беспомощности, твой взгляд, в котором сейчас нет ни торжества, ни ненависти, ни наслаждения моей болью, взгляд, полный усталости и такой нечеловеческой одинокой тоски, говорит мне больше, чем твои бесконечные насмешки, грубости и издевательства, он рассказывает мне то, что я совсем не хочу знать. Это твоя душа, знаешь, я думала, что у человека, который может испытывать лишь ненависть и злорадство, ее нет, и, знаешь ли, это сводит с ума, это осознание того, что я ошиблась. Я все сильнее погружаюсь в это безумие, я окунаюсь в него с головой и уже сейчас знаю, что выхода из него не будет.
Ты виноват во всем, в том, что со мной происходит, и я давно поклялась себе, что сделаю все, что в моих силах, чтобы затянуть тебя с собой, так глубоко, как смогу. Хотя, если исходить из того, что я сейчас вижу, ты итак в полном дерьме.
- Как же ты жалок, - рычу сквозь зубы, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не закричать от боли. Чувствую, как по вискам медленно стекают слезинки, ничего не могу поделать и ненавижу себя за это. В этот момент, наверное даже больше, чем тебя.
А лихорадочно, перебоями работающее сознание, как часто бывает в моменты опасности или просто высокого эмоционального напряжения, начинает замечать совершенно отвлеченные идиотские мелочи. Причудливое сплетение бликов на потолке - от тусклой настольной лампы и света фонарей, проникающего с улицы через окно, напоминающее внезапно шахматную доску с фигурками, расставленными на ней в беспорядке. Стук дождя, по крыше, по стеклу и внешнему подоконнику, он цепляет что-то внутри, отдаваясь тревожным гулом и острой болью в висках. Когда этот стук, эта невольная музыка осени, успел стать своеобразной барабанной дробью, подобно той, которая звучит перед смертельным трюком каскадера, к нашей с тобой ежедневной партии?
И запах. Только сейчас, он, по непонятному мне и случайному стечению обстоятельств, так запоздало ударяет в нос. Я могу перечислить почти все запахи этого дома, запахи некогда бывшие такими чужими и непривычными, они сопровождали меня все это время, и, наверное, даже если бы я смогла выйти отсюда, преследовали бы меня до конца жизни, заставляя внутренне сжиматься и вспоминать все с самого начала. Так вот, этот запах, резкий, приторно-сладкий, тошнотворно щекочущий ноздри, такой до жути банальный запах стал для меня новым в этом доме. И перевернул все. Все то опостылевшее, но уже ставшее привычным, а потому совсем не страшным, предсказуемым до мелочей. Я не боялась тебя, ни капли, мне казалось, что я знаю тебя и прекрасно отдаю себе отчет в том, на что ты способен.
Вот только сейчас, судя по исходящему от тебя аромату, ты пьян.
И ты на грани.
Таким я не знала тебя раньше.
Смотрю в эти подернутые поволокой безумия глаза и чувствую, как волна липкого страха сдавливает горло и заставляет еще сильнее биться сердце. Вот уж не думала, что это возможно.
А сильная рука тем временем дергает меня вверх, так, что наши лица оказываются почти на одном уровне - мое прямо под твоим.
- Ебаная сука, - рычишь ты, мне в губы, обдавая меня жаром и запахом перегара. - Хоть раз вякнешь еще что-нибудь подобное и, клянусь, я убью тебя. И даже пулю, которой ты так боялась, тратить не буду. Просто придушу, или вот этими руками сверну тебе шею, как тебе альтернатива, а?
Длинные пальцы смыкаются железным кольцом на моей шее и я начинаю хрипеть.
- Поняла меня?
И голос рассудка подсказывает, что на этот раз ты не бросаешь мне пустую угрозу.
Давление усиливается, напрочь перекрывая мне кислород.
- Я спросил, поняла меня? - повторяешь вопрос, прекрасно понимая, что у меня нет ни единой возможности на него ответить.
Киваю, что было сил, и твой смех, жестокий, злорадный смех доносится до моего уха. В следующую секунду в мои легкие начинает поступать воздух.
Захожусь приступом кашля, тело порывается согнуться в судороге, но твоя рука, все еще сжимающая мою шею, не позволяет, заставляет и дальше стоять, запрокинув голову, и смотреть прямо в твои безжалостные глаза.
- Пойми же, ты, самонадеянная стерва, своими куриными мозгами, - начинаешь говорить, и твой голос звучит как-то по-новому, тихо, вкрадчиво, с еще более насыщенным стальным оттенком жестокости. - Ты не в том положении, чтобы быть грубой со мной и так испытывать мое терпение. Никто не поможет тебе, ни папочка с мамой, ни друзья, которые, кстати сказать, давно забыли о тебе, не Леш с Маришей, никто. Я могу сделать с тобой такое, чего ты и представить себе не могла в своих самых страшных кошмарах, могу заставить тебя кричать и плакать от боли, заставить целовать себе ноги, лишь бы больше не чувствовать подобного, и поверь мне, если ты все же однажды настолько доведешь меня, то я буду очень неутомим и изобретателен в этом вопросе. Заметь, боль и унижение будут далеко не единственными моими инструментами, солнышко. Ты ПОЛНОСТЬЮ в моей власти, уясни это наконец.
Горячая ладонь отпускает мою шею, и почти ласково скользит вниз по ее контуру, к ключицам, очерчивает их пальцем, а потом ниже, к воротнику майки, и под него, медленно подбираясь к груди.
Я не выдерживаю. С всхлипом вырываюсь из твоих рук и оказываюсь в противоположном углу комнаты, вжимаясь в стену и думая о том, что ты сделал со мной. Как сильно вживил мне под кожу такое банальное чувство, как обреченность. Случись такое пару недель назад, я бы непременно бросилась к двери, а потом - прочь из комнаты, плевать, что догонишь. А теперь я просто понимала - бежать некуда, и этот чертов ублюдок прав, никто не спасет меня, пока он с усмешкой и грацией зверя двигается в мою сторону.
Слезы так позорно катятся по щекам, меня трясет, дико, безудержно трясет все сильнее с каждым твоим шагом.
- Андрей, - тихо, почти с мольбой шепчу в тишину комнаты, не обращая внимания на сорвавшийся голос. - Не надо.
- Не слышу, - издевательски изгибаешь бровь, снова находясь так мучительно близко.
- Пожалуйста, - повторяю обреченно. - Не надо.
Тихонько смеешься и наклоняешься ко мне.
- Маленькая глупышка, - раздается у самого уха. - Неужели ты и правда решила, что можешь заинтересовать меня в ЭТОМ плане?
Иронично, несколько секунд назад мне казалось, что сильнее ты меня уже не сможешь унизить. Чертов сукин сын.
И где-то глубоко внутри, там, где маленькая беззащитная и напуганная до смерти девочка Лиза всего лишь мгновение назад стояла прижавшись к ледяной стене и обливалась слезами, словно повернули рычаг и выключили свет. Боли не стало. Только пустота, вакуум, края которого обжигали и жалили, грозя вобрать в себя и все остальное. Радовало одно - вместе болью ушел и страх, их заместили холод и безразличие человека, готового на все и ко всему.
- Ты даже не представляешь, какое облегчение мне принесла новость о том, что я ошиблась, - видимо, с неожиданным для тебя спокойствием говорю в ответ.
В ожидании замолкаю.
Ты смотришь странно, пристально, будто видишь меня впервые. Или видишь во мне что-то новое, незнакомое себе. Неудивительно в принципе, я сама не узнаю себя сейчас, не узнаю свой голос, свои слова. Даже эмоции.
Молчишь.
Обхожу тебя и, подойдя к столу, опускаюсь на колени, собирая с пола рассыпавшиеся листы. Спиной чувствую твой буравящий взгляд. Собираю их в аккуратную стопку, складываю в единственный ящик, потом, одеваешь вздохнув, поворачиваюсь и устало спрашиваю:
- Нам есть, что еще обсудить?
Вероятно, ты опустошен не в меньшей степени чем я, ибо вопреки своему обыкновению, не бросаешь в ответ что-то высокомерное и до предела гадкое, только неопределенно пожимаешь плечами, словно спрашивая у себя, мол, а что я тут собственно забыл, и молча выходишь из комнаты.
В замке поворачивается ключ.
Стою, прижавшись спиной к стене, и смотрю в пустому перед собой. Не обращая внимание на то, как дрожат колени.
Проходит...
Черт, я понятия не имею, сколько стою в этом положении.
Только когда затекшие мышцы начинают отзываться ноющей болью, я щелкаю выключателем и падаю на кровать.
Сквозь ресницы отвлеченно наблюдаю за тем, как почти осязаемые желтые лучи света проникают в комнату через занавеску.

@музыка: Агата Кристи - Опиум для никого

@темы: Проза

---

[Травка]

внимание. стихотворение содержит обсценную лексику.

Я думаю прямо, я думаю влево,
Я часто думаю наискосок.
Параболой думаю, синусоидой,
По взгляду читаю и между строк.
Я думаю внутрь и по касательной,
Я думаю вправо, я думаю вспять.
Я правильно думаю и неправильно.
Я думаю, думаю, думаю, блять!

@темы: Травка, Стихи

---

Последний день лета.

[Печорин*]

Последний день лета.

19.08.11

Нашу жизнь можно сравнить с одной большой книгой, авторами которой являемся мы сами. Толстая книга с пустыми страницами, и текста суждено написать только владельцу этой книги. В этой книге Жизни есть отдельный том, под названием «детство». И этот том, несомненно, самый замечательный из всех. Именно в нем заключены самые веселые и светлые воспоминания. В этом томе так нелепо и просто описана жизнь, так легко и беззаботно.
В каждом томе есть свои главы. Каждая глава – эта новая ступень в жизни. Ступень, приближающая нас к концу каждого тома. Окончив очередную главу, мы становимся ближе к тому, к чему так тянемся – взрослению, получению опыта. С каждой главой к нам приходит что-то новое, мы чему-то учимся. Понимаем новые вещи, начинаем по-новому смотреть на мир или на отдельные его составляющие.
Но сейчас речь не об этом.
В первом томе нашей книги Жизни есть такие замечательные главы, которые называются «лето». Таких глав много, но они все отличаются друг от друга. В этой главе весь мир предстает совсем в другом обличии. Все кажется таким радостным и легким. Все хорошо, все замечательно. В этой главе мы отдыхаем, веселимся и так далее, но всему рано или поздно приходит конец, и глава «лето» не является исключением. Заголовок последнего абзаца этой главы можно ознаменовать, как « 31 августа».
Тридцать первое августа. Этот день обозначает одновременно две вещи : начало и конец. Странно, не правда ли? Всего один какой-то день является целым порогом, отделяющим две такие разные вещи : отдых от труда. Тридцать первое августа – день, когда заканчиваются летние каникулы. Лето говорит окончательное «До свидания!» и передает все свои права в руки холодной и дождливой осени. И вот лето уходит под затяжную песню холодного ветра, который приносит на своих крыльях уже заждавшуюся осень. Вместе с летом уходят и теплые дни свободы, долгие протяжные сны до двух часов дня, вечные гуляния… Все это покидает нас тридцать первого числа.
Я вот как то раз задумалась : а ведь том «детство» когда-то обязательно закончится. А вместе с этим томом уйдет и прежнее видение мира : замечательный и прекрасный. На еще не окрепшие плечи разом навалиться столько забот : сначала учеба, занятия, потом работа, семья, дети… Сейчас все это кажется таким далеким и недосягаемым, а оглянуться не успеешь – уже и внуков воспитывать нужно. И как-то раз, в конце августа я поняла, что через пару дней закончится моя любимая глава первого тома. Тогда я, честно признаюсь, испугалась : а что, если эта глава – последняя глава первого тома?
Я взглянула на вечереющее небо, на заходящее багровое-багровое солнце и поняла. Поняла, что первый том подходит к концу, но не сейчас. Я не хочу. Как я уже говорила, авторами своей книги Жизни – являемся мы сами, и автором своей являюсь я.
Мне хотелось продлить первый том еще хоть немножечко, хоть на чуть-чуть. Я не захотела отпускать так просто такие дорогие мне воспоминания.

31.08.11

И вот. Сейчас я сижу и смотрю на часы. Нет, вернее я печатаю и смотрю на часы. Сейчас ровно 23:53. Только-только наступило. Еще секунду назад было 22:52. Я тороплюсь, хочу успеть. Успеть написать то, что думаю.
И вот, подошло к концу мое лето. Замечательное лето, честно. Сейчас, вот уже через какие-то пару минут официально наступит первый день учебы. Первый день долгой, нудной и сложной учебы. Этот год обещает быть сложным – экзамены, экзамены и еще раз экзамены. Но я не хочу сейчас об этом думать. Нету времени. Последние минуты лета вот они – ВОТ! Уходят… как вода в решете… Это навевает тоску. Она глухо отдается где-то внутри… Но не в пустоте. Тоска растворяется в гуще ярких и теплых воспоминаний, греющих, как летние лучи солнца. Частичка лета осталась внутри меня, и она будет согревать мне ноги в холодные ноябрьские вечера. Почему ноги? Не знаю. Первое, что в голову пришло. Второпях потому что. Даже ошибки пропускаю – потом. Сейчас главное – писать.
23:58.
Через две минуты закончится моя глава. Я быстро дописываю последние строчки этой главы. Пишу-пишу-пишу…
23:59.
Еще минутка… еще есть время.
Ну, что еще сказать можно? Через какую-то минуту закончится моя глава. А что после? Что после — я узнаю только тогда, когда закончу первую главу, не раньше. В наушниках что-то из классики. Красивая мелодия без слов, которые так сбивают с мыслей. Кажется, Моцарт… Люблю классику, она успокаивает.
Все, пора.

Я делаю последний штрих в своей книге Жизни и переворачиваю лист… А что там?
Там то, что захочу увидеть я, автор этой книги. Там продолжение первого тома. Но я обещаю, что это ненадолго, ведь я уже говорила, что всему рано или поздно приходит конец. Я обещаю, я не стану надолго затягивать свой первый том. Я просто напишу там кое-что еще и все. Правда : )

@темы: Проза

---

Желаю счастья!

[Свет Небесный]

В небольшой комнате в обычном панельном пятнадцатиэтажном доме-башне в комнате, с выключенным светом, лежал молодой человек двадцати двух лет и смотрел в потолок. из окна, расположенного за ним, дул холодный, влажный осенний ветер. Ему было холодно, руки его были плотно скрещены на груди. Под головой - мягкая игрушка - солнышко хозяйки квартиры.
- Тебе надо как-то исправить эту ситуацию. Никто не выдержит долго в такой обстановке. Неужели ты не понимаешь, что они сломали тебя, и пользуются этим. - Голос хозяйки был напряжен и полон возмущения. - Тебе 22! Ты же не собираешься всю жизнь с ними прожить?
Молчание. Парень, лежащий на полу, хранил тяжелое молчание. В глубине души он понимал, что она права, что надо что-то менять, но он был погружен в свои мысли и, потому, молчал.
- Вот скажи, - продолжала она. - Почему вы переехали за город? да и спросил тебя кто-то чего Ты хочешь? Надо ли это тебе?
- Они уехали, потому что их достало жить с родителями моего отца и его братом. - Низкий, глубокий голос без налета эмоций. - Они не давали им жить так, как хотелось. И никто меня ни о чем не спрашивал - поставили перед фактом.
- Видишь! Видишь! я же говорю, что ты им, как слуга, как раб нужен! Много ты времеги на работу по дому тратишь?
- Часа два...
- И ради двух часов труда, ты должен целый день при них сидеть?! - она почти кричала.
- Да. Отец никогда не сообщает заранее, что надо делать.
- Ну ты даешь... И часто так?
- Каждую неделю.
- Охренеть! Ты работаешь 6 дней в неделю и не можешь ничем заниматься в свой законный выходной?!
- Могу. В перерывах между выполнением указаний...
- Но у тебя же своя жизнь! Свои желания! ну, скажи. Скажи, чего ты хочешь?
- Не знаю... - задумчиво отвечает.
"Я хочу быть с той, которую люблю, а не здесь, с вами я хочу держать ее за руку, смотреть ей в глаза, наслаждаться ее смехом, хочу любить ее и быть ею любимым!" - он не произнес. Только подумал.
- Но у тебя же есть хобби? Есть?
- Я хочу научиться рисовать... Но для этого мне хватает времени.
- Я бы так не смогла. Честно...
- Это все его мать виновата! - вступила ее подруга. - Она же и меня сломала! Да никто не выдержит такого! Никто, понимаешь?
- Я же выдерживаю. - презрительно.
- Да из тебя же веревки вить можно! и ты ни слова не скажешь!
- Не скажу. Видишь, какая гибкость характера. - нервный смех. - Зато, меня не сломить.
- Мне это показалось ужасным. - продолжала подруга. - А потом, под влиянием атмосферы твоего дома, я сама стала такой. Давить стала...
- Еще сильнее...
- Пытаться ломать. - она сделала вид, что не заметила. - Но я же не такая! Ты же помнишь меня другой!
- Помню. Тогда ты не так сильно давила. Ты делала это иначе - пробивалась чувство вины. А мать - чувство долга.
Их разговор продолжался несколько часов. Все это время его семья оставалась объектом нападок и обвинений. Он понимал, что девушки правы, но все равно оставался при своем.

Уже почти ночью, когда он шел домой, было принято решение в его мозгу: "Пришло время изменить кое-что...".
Дома он появился только на следующий день. Встретили его упреками и оскорблениями. "Мы с больше не рассчитываем на тебя" - спокойно сказала ему мать, но в его душе не дернулась ни одна струйка. - "На тебя же нельзя положиться! Что взять с такого идиота, как ты?!" А он только молча улыбался ей холодной улыбкой полной чувства превосходства. - За 2 месяца ты появился дома раз 10! Либо ты остаешься здесь, либо ищи себе другое жилье!
- И это говорит мне человек, который на две семьи живет? - Его голос был очень добрым, почти нежным. Он торжествовал.
- Замолчи! - истерика.
- А тебе, что дал этот дом, кроме унижения? Ты не развелась с отцом только из-за меня? Ерунда! Ты просто надеешься, что я не дам выкинуть тебя на улицу. Ты говоришь, что я бросил дом, но сама появляешься здесь реже, как служанка!
Он подходит к ней ближе, и голос его заставляет вибрировать оконные стекла - низкий, гулкий.
- Ты упрекать меня в том, что совершаешь сама!
- Ты дрянь! Урод! Ничтожество!
Лезвие сверкнуло в его руках. Карминоввй поток хлынул из рассеченного горла женщины прямо на него. Теплая, связка кровь нехотя стекала по его футболу и джинсам. Мать, судорожно сжимая горло, повалилась ничком на пол.
- За что? - прохрипел она, теряя последние силы.
- За твою любовь, мама. За твою гордость за сына. За отца и за твою семью. Будь счастлива.
Он расправил ее волосы и долго рассматривал лицо мертвой - он старался запомнить ее.

У него была плохая память на лица.

@темы: Проза

---

Женщины ищут художника

[Al Hakim]

Женщины ищут художника,
мастера,
чтобы смог
их посадить у ног
старенького треножника,
чтобы достал холсты,
резко отдернул портьеру,
вселяя слепую веру
водочки дал испить.
И, разливаясь, тепло
уговорило стыдливость
сделать такую милость
и опуститься на дно.
Оттуда же, из глубин,
вынырнула истома,
стала родной, знакомой
студия.
И господин –
Мастер, в пастельных красках
принялся рисовать
тьму, балдахин, кровать,
Их – лицедеек в масках.
Их, чей нелегкий труд -
собой воплощать природу...
Стареют, уходят годы -
Мастера женщины ждут.

Фото: Gunter Rossler

Фото: Gunter Rossler

@темы: Стихи

---

[Nebel]

О Древних и Глубинах.

У тебя нету прошлого или настоящего и в тот момент ты не подозреваешь о существовании будущего.
Ты осознаёшь себя лишь от части. Ты пар, взвесь, серая дымка в тишине пронизанной тусклыми зеленоватыми копьями света. У тебя нет глаз но ты видишь потоки густого и тягучего воздуха вокруг тебя. Или это вода? А может быть что-то живое движется сквозь твою сущность.
Голос приходит отовсюду одновременно. Кажется сами пределы этого места внезапно исторгли из себя низкий вой-гул. Звук толкает тебя, как ладонь, спину. Ты скользишь сквозь тени и свет к мутному золотому сиянию где-то вдалеке. Мир распахивается перед тобой. Впивается тысячами глаз в твоё ещё не сформировавшееся тело, вливает в уши незнакомые звуки, опутывает ноги и руки запахами, цветными дымами, курящимися благовониями. Тебе кажется что если бы ты дышал, ты бы задохнулся в этой сухой, терпкой сладости. В толпе нет ни одного существа похожего на другое. Они все разные, они говорят каждый на своём языке, они тянут к тебе руки, клешни, щупальца, но ты ускользаешь. Проходишь сквозь толпу оставляя её позади. Движешься между нагромождений камней, металла и стекла. Огромных арок и порталов, крохотных норок в камнях, возле каждого входа - металлические трубы. У каждой свой голос. Сгорбленные существа замотанные в пёстрые тряпки стучат по трубам деревянными жезлами. Молятся? Что они просят у тех кто их слышит? На кромке сознания мелькает мысль - тот гул что вытолкнул тебя наружу - был голосом твоей трубы?
И гул настигает вновь, не позволяя остановиться и заглянуть хотя бы в одну из дверей...
Шум города остаётся позади, меркнет свет, уже невозможно затормозить движение. Поток ровного, вибрирующего гула несёт прочь от света, гомона, какое-то время ещё слышны далёкие колокола и уже почти не ощутимый рёв, как прощание. Колокола смолкают.
На краткий миг всё замирает. А потом тело пронзает боль.
Ты лежишь на чём-то твёрдом и корчишься от жгучей боли внутри. Ты никогда не знал что боль может быть такой сильной и что внутри есть чему так пылать. Из рта, носа и глаз льётся солёная вода... Теперь у тебя есть и то и другое и третье. Ты кашляешь, тебя колотит всё время пока ты исторгаешь из себя потоки ледяной океанской воды, вокруг суетятся люди.
Тебя заворачивают в одеяла, вливают в горло ещё что-то обжигающее но становится лучше... ТЫ проваливаешься в забытье. Ты устал. Ты должен отдохнуть.
Последнее что ты слышишь это встревоженный голос кого-то из твоих спасителей.
- Сэр, но здесь на сотни миль вокруг ни одного судна! Откуда он взялся?

---


посвящается Г.Ф. Лавкрафту и Княжне.

@темы: Проза

---

ПЕДОФИЛЫ ДУХА

[Я-СТР-ЕБ]

Власть правит бал как мудрый дядя,
Ей жизнь Народ-дитя вверяет.
Во всех детей, с любовью глядя,
Власть нрав и РАЗум свой внедряет.

Подумай (если чем), братишка –
Кто худ умом? Кто нравом хилый?
Кто врёт немного? А кто – слишком?
И кто духовно – ПЕДОФИЛЫ?

@темы: Стихи

---

[raved]

Некто выходит на улицу.
Смех через слёзы радостный — осень как фильм Кустурицы.
Здесь и сейчас.
(24.09.11)

@темы: raved, Стихи

---

Возвращение

[S is for Sibyl]

Дом - это там, где твоё сердце.
Плиний Старший

Дом. Что такое настоящий дом для человека?
Место куда он возвращается, и где измученной душе всегда есть свой уголок. Нельзя назвать домом то место, где мы просто танцуем меланхолический вальс в компании Морфея. Дом - это нечто большее, чем просто местопребывание, это место, где наш дух находится в ненарушимом покое, где душевная свобода граничит с блаженной прострацией. Место, где мы задумываемся о смысле бытия, но в то же время наши мысли разбредаются по просторам сознания, как разбредается стадо коров по зелёному ковру пастбищ. Дом - это место где напольная лампа отзывчивая подруга и где дубовый стул - преданный друг.
Я сидела у кедра, недалеко от озера, поджав ноги, тщетно пытаясь понять, где мой Дом. Я встала и побрела ближе к каменистому берегу. Наклонилась вперёд, пытаясь разглядеть в воде ответ.…Там мирно качали хвостами стеклянные рыбы. Они тихо смеялись, беззвучно шевеля губами. Я попыталась дотронуться до скользкого брюшка, но они, издевательски хлопнув плавниками, поплыли к центру озера.
Я огляделась, дымчатый шлейф тумана плотным кольцом обступил лес, не желая выпускать наружу неясные очертания болотных холмов и поросших тысячелистником дорог. Я уловила терпкое сосновое амбре, расслышала незаметное цоканье белки. Прямо передо мной свалилась зрелая шишка, словно приглашая меня пройти дальше в лес.
Казалось, вокруг меня были спрятаны знаки, которые приведут меня к моему Дому. Протяжно крикнула сойка. Я обернулась, на мгновенье голова закружилась под натиском неожиданных впечатлений и открытий, я чуть не потеряла сознание.
У меня было много времени и порядочный запас терпения, я поменяла много обликов, вселялась во многие души. Много раз всматривалась в небосклон, считая звёзды, но не видела ни одной, их заслоняли горные вершины. Была знакома с Грифом, он обитал в кроне деревьев и спускался, лишь увидев бездыханную добычу, он говорил мне о мудрости и еще о тысяче вещей, которых не понимал. Как-то раз я вышла на топи, там было душно и отвратительно пахло. Сняла шляпу, вежливо поприветствовав Цаплю. К сожалению, она была слишком занята, что бы вести со мной философские беседы. Цапля кивнула мне головой и продолжила дальше свою охоту. Помнится, я сказала Цапле, что пищи на болоте давно уже нет, но она меня не услышала. Я ушла, передёрнув плечами.
Однажды я увидела птицу, рассекающий туман, она летела вверх, прямо на самый высокий, самый мёрзлый утёс. Так я познакомилась с Орлом, молчаливым и всё время смотрящим вдаль. Одним вечером он полетел навстречу бурану. Больше я его не видела. Думаю, он забрался на тот утёс и теперь летает над нами, просто мы больше не смотрим наверх, а он никогда не спускается.
Я попробовала слово Дом на язык, он напоминал сладкие пироги прародителей, почувствовала трепетные переживания и лёгкие шлепки отца с матерью. Мне стала грустно, мне нужно было время. Восемь лет я провела под сенью кедра, в Городе сезон сменялся сезоном, у озера туман всё никак не отступал, холмы были также зелены. Я размышляла над ошибками, смеялась над старыми обидами, плакала об утраченных детских иллюзиях и горевала над беззаботными юношескими забавами, которых мне нещадно не хватало.
Наконец, я нашла свой дом. Я навсегда осталась в нём, но дверь никогда не была заперта. Из окна моего дома я до сих пор вижу озеро, стеклянные рыбы мирно качают хвостами, я верю, что когда-нибудь смогу прикоснуться к их чешуе. Туман никак не отступает, но по утрам в окно шаловливой поступью ребёнка игриво забегает солнце. Гриф сидит на ветке кедра, не спуская взора с земли, он грустен. Цапля всё ждёт и ждёт, и будет ждать до скончания веков, так и не услышав движения жизни. Каждый вечер я смотрю на небо и вижу тень, поднимающеюся на верхушку горы, тень, ускользающую вдаль. Воображение играет со мной в шарады, с иголкой в руках я вышиваю чьи- то судьбы, чайник закипает с началом новой жизни.
Я нашла место, где я пою свою песню, тянусь вверх, пляшу бешеный танец, который разгоняет сон и вновь внушает желание пуститься в одинокий путь.

@музыка: Tim Buckley - Song To The Siren

@настроение: в ожидании

@темы: Проза, S is for Sibyl