[evegraph]

Собака жмет на кнопку,
Собаке очень плохо.
собака хочет к людям,
И кто ее осудит?

еще

Собака любит гавкать,
Рычать собака любит.
И может тебя цапнуть.
Должно быть, ты съедобен.

Один простейший выход -
Забить собаку насмерть,
Чтоб не было собаки -
Осталась только память.

Не буду одиноким,
Возьму себя на руки
И покачаю нежно,
И кто меня осудит?

Один в поле не воин.
и два в поле не воин.
и три в поле не воин.
Все перекати поле.

Засунь себе подальше
Фрагменты понимания.
Они совсем не правда
А правда - я съедобен.

@темы: Стихи

---

[Эол]

Вышивка нитью судьбы на пяльцах:
В венах искрится холодный свет,
Током бежит по дрожащим пальцам
Чувство, что выхода снова нет.

Видно, весна заплетает пряжу
В тонкий орнамент моих оков,
Колотой льдиной на сердце ляжет -
Дом, не простивший чужих стихов.

Гнаться по Лесу за новой дичью,
Переплетение трав губя,
В горло вцепиться с победным кличем
...И напоследок узнать тебя.

Кто вышивал по судьбе крестами?
Кто гнал по лесу чужие сны?
Дом трехэтажный под крышей старой.
Дом, не простивший моей вины.

Бьется под кожей безумный норов,
В горло впивается новый бред.
Строчка бежит по стене, дословно:
"Выхода не было.
Нет.
Нет.
Нет".

@темы: Стихи

---

Моему другу

[et anima es]

Моему другу

А.И.

Мне нежная ночь, наступая,
шептала в сияющей мгле
об отзвуках светлого рая,
о самом святом на земле,

о чем-то далеком и дивном,
что сердцу желанно всегда;
а в небе безоблачно-светлом
зажглась голубая звезда,

и сталось...

и сталось - оставив дыханье
и взгляд устремив от очей,
внимали с приветом сиянью
ее драгоценных лучей

и травы, и росы земные,
о грусти забыв бытия...
А с ними - их чувства благие
не смея нарушить - и я.

Мой друг! - так и с нами бывает:
подобно небесной звезде,
мне тихо твой образ мерцает
и путь указует везде.

И знаю, что где б ни была я,
в каком бы ненастье - и пусть!.. -
сердечного света сиянье
рассеет тревогу и грусть.

И, в небе рассветном сгорая,
в предчувствии дальних орбит,
звезда, неустанно мерцая,
пусть отзвуком светлого рая
спокойный твой сон сохранит.

@темы: Стихи

---

Об уходящих мальчиках замолвите слово.

[madmoon]

Если трель флейты уводит его между трех дорог,
мимо стынущего озера с неверной кромкой льда,
вдоль стаи гусей на прибрежном пирсе северного городка
он пойдет за ней.

если манит открытая дверца шкафа, зарытый садовый ключ,
за кустом прореха в другое время и зеленый упрямый цвет,
звон троллейбуса на вечной из мостовых, пиратский флаг-
будет снова предан обет.

колыбельная фавна, мордреда, войны и прошедших лет,
все покроется пылью, что не сможет - густым заростет плющом,
кто-то на Авалоне искренне ждет свой час, хмурит брови и точит нож,
горизонт безупречно чист, остров дышит под сенью его надежд,
знает, что он тоже уйдет, а пока над водами его тишь, опускается белый снег.

@темы: Стихи

---

[Jaya Jeeves]

Корнелия Функе, трилогия о Чернильном Мире.
песня Свистуна.

Мой разговор не о чести, и не о славе.
Гремят, как кости, плохие вести, гремят, как ставни.
Излечат князя от их удара глотком чудесным
Не знахарок седые травы,
Но вино и песни,
Мои песни.

Ты, княже, слушай, и будь уверен,
Слова закрывают уши, как ключ закрывает двери.
А мне действовать, а не грезить, посредством лести и мести смеси,
Сплетением алым слов моих песен -
Я все взвесил.

Где не поможет лютня - дорогу пробить мечом.
Я - ненадежный спутник, не-дружеское плечо.
Способный в песенном деле способен в деле любом другом,
И ты не вспомнишь, как другие пели,
А только как пела лютня под моей рукой.

Ни богатством, ни властью-славой верности не купить,
Я на это имею право - предавать тебя или тебе служить.
Ни за шею, и ни за локоть не привязать у своего двора
Того, чье сердце не из плоти и крови, а из чистого серебра.

@темы: Стихи

---

[Хельта]

...Жизни навек эндшпилем - стонущая вода.
Хрупкости ватерлиний сомкнуты провода.
Меж ледяных торосов многоголосый вой...
Тёмное небо - в россыпь чаек над головой.

В мёртвые шлюзы, трюмы больше не грянет свет.
Смолкнет и труб угрюмых недуховой квартет.
Скорчится, захлебнётся болью последний миг -
Станет ладьёй Хеопса бывший корабль живых.

@темы: Стихи

---

Слова

[this is happiness]

Перо сломалось. Клякса на письме
И пролита коробка туши.
Душа моя как будто бы в тюрьме
И те слова лишь голову мне кружат,
Они забыты сотни лет назад,
И их давно уже никто не вспомнит.
На темном небе заиграл закат,
Хотя бы он о тех словах напомнит.
Но встанет солнце, зажурчат ручьи,
Дает нам жизнь свои обычны ритмы,
Лишь сердце просит, что бы вновь дошли
До нас слова, веками позабыты.

@темы: Стихи

---

[{~Azazello~}]

Хочешь увидеть небесное зарево,
Что воссияло в честь бога не нашего?
Символ язычников, что поклоняются
Древнему Богу, горящему заживо.

Армии наши они опрокинули,
По городам пролетели буранами.
Все уничтожили, в пламени сгинули
Старые башни и храмы стоглавые.

Битвы проиграны были заранее,
Страхом сковал сердца ужас невиданный:
В черную пропасть высоко над нами
Жидкое золото вдруг опрокинули.

В небе далеком теперь шар пылающий
Стрелы свои рассыпает бесчисленны.
Пир на руинах устроили ратники,
Из-за далеких морей к нам прибывшие.

Шар золотой, бессердечное пламя,
Гибель для нас – им вода питьевая.
Так посмотри! Приоткрой же оконце!
Шар золотой называется Солнцем.

@темы: Стихи

---

[Erick-York]

мухи.

Мне снилась мама. Мамины руки пахли
Моющим средством, фантиками, слезами;
Мама смотрела грустно и грустно плакала.
С маминых щек ручьями цвета слезали
И на меня падали-расцветали
Лилиями, кувшинками над водою;
Я протянул к маме руки, чуточку не достал и
Лишь отогнал облака и зверей с водопоя.

Я вижу братьев. Братья грызут мне веки -
Они вырастают, и им нужно что-нибудь сверху
Каждый из нас провалился на "быть человеком",
Каждый из них до конца в эту тему не въехал.
Братья берут мои руки, берут мое тело -
Каждый столбит себе место и натирает,
Чтобы оно - чтобы именно это - блестело;
Я смотрю вверх, но верха здесь не бывает.

Сестры поют мне и в волосы заплетают
Пальцы свои и несбыточные надежды.
Сестры сломались, ведь их никто не покрывает -
Ни один гость не просовывается между
Скрещенных ног. Этот запах не перепутать -
Так пахнет страх перед первоначальным долгом,
И я стою-говорю-пью-ползу к перепутью
Из разлетевшихся бабочками осколков.

Мне снится мама. Мамины руки пахнут
Собственно тем, чем положено пахнуть мамам
Сестры ложатся на спину, братья их лезут трахать,
Время не глядя стирает мою программу,
И слезы снова падают, только солью,
Остро под кожу вламываюются снежинки,
И я лежу, от икры почернев, и от боли
Море волнуется раз.

Яйца раскалываются
На половинки.

@темы: Стихи

---

[мелкий пидорас]

давно не выкладывалась. пусть будут последние два.

***
моё солнце говорит со мной на одном языке.
моё солнце белое, словно мел.
моё солнце смеётся, курит, и пьёт портвейн.
моё солнце путешествует налегке.

это солнце во мне сгорело давно, и настала ночь.
и дорогу во тьме освещает теперь луна.
её взгляд пробирает до дрожи, но эта дрожь,
лучше любого, в твоих погребах, вина.

за своей луной я пойду сейчас хоть на край земли.
и за край, если эта дорога туда ведёт.
за такими глазами, когда-то, на битвы шли,
и я буду одним из тех, кто опять пойдёт.

***
мою душу украл Вечный Странник,
и таскает теперь по дорогам земным.
а я режу себя ночами
на куски, чтоб во сне хоть связаться с ним.

он ведь знает - на шее всё туже узел.
он старается снять эту боль руками.
я боюсь теперь стать для него обузой,
ведь моя душа тяжела, как камень.

@темы: Стихи

---

Империя. Пролог

[Лорд Б]

Империя

Пролог.







720 год от основания Империи



Юг



Шесть паучьих лап с молниеносной скоростью перебирали по холодному камню. Этот коридор прорубили в скале тысячи лет назад, но колдовство до сих пор поддерживало его в идеальном состоянии. Руны, начерченные на стенах кровью древних жертв, неярко мерцали, давая глазам необходимую толику света и никогда не пуская тьму это место.

Он был не человеком, а одним из тех, кто предшествовал появлению людей на этом свете. Массивный торс, на котором, даже в таком неярком свете виднелись бугры мышц, покоился на теле огромного паука.

Его имя было Сарк, и он спешил, очень спешил. Его влекло вперёд стремление захватить миг наивысшей агонии, наивысшего страха в преддверии смерти. Наивысшей силы.

Ухмылка пробежала по бледному лицу.

Почитателям дракона никогда не снилась такая мощь, какой владел его народ. У них никогда не было настоящей силы, которую они брали бы своими руками, а не выпрашивали у каких-то высших существ. Они были слишком примитивны, чтобы понять, какая сила содержаться в страдании и смерти. Слишком скованы жалостью, страхом, отвращением…

Коридор закончился и Сарк оказался внутри небольшого зала, который еле-еле освещался небольшим окошком, прорубленным в стене. В этой комнате он хранил две самые ценные вещи из тех, что у него были. Первой вещью был Камень - сфера белого цвета, покоившаяся на постаменте в центре комнаты. А второй…

- Пожалуйста… - прохрипела девочка окровавленным ртом.

Сарк медленно подошёл к ней и провёл по лицу девочки одной из своих паучьих лап. Не сильно, только чтобы ощутить её страдание. Почувствовать, как потоки боли изливаются по её исковерканной душе.

- Пожалуйста… - повторила она. Из пустых глазниц текли ручейки крови. Обрубленные на половину руки и ноги были прибиты к стене. Все её тело было в крови и порезах.

- Хватит… - еле слышно прошептала девочка, но в ответ Сарк лишь ухмыльнулся, обнажив бритвенно острые зубы.

- Твоя агония даст мне силы, тварь - прошипел он, подойдя к постаменту и положив руку на Камень. Прикоснувшись к нему, Сарк закрыл глаза. Сначала он видел лишь бледную пелену, которая устилала его взор, но затем в ней начали появляться прорехи. Сначала небольшие, затем все большие и больше. Он видел город с серебряными башнями, видел площадь на которой собрались тысячи людей… И видел его, человека с голубыми глазами и великой судьбой. Он брал себе новое имя, отрекаясь от былой жизни. Он принимал великую судьбу, что возложил на него Страж. Отныне он навсегда становился Императором. Но рядом с ним бушевало пламя. Оно окружало человека, сковывало его по рукам и ногам. Пыталось поглотить его.

Сарк резко открыл глаза, оторвав руку от камня.

- Я видел его - прошипел он, развернувшись к девочке - он поднимает весь мир против вас. Он втопчет в грязь ваши тела. Он сожжёт ваши души. Он…

Девочка подняла голову и на её разбитых губах заиграла улыбка.

- Маленький паучок… - сказала она, но теперь голос был совсем другим. С каждым словом он менялся, обретал новые черты, его более нельзя было назвать человеческим. - Маленький глупый паучок. Ты так хочешь отомстить, что даже не видишь того, что у тебя под носом… - она уже давно не была человеческим ребёнком. Демон Иррадан, обманщик, похититель лиц, вселился в её тело и поглотил душу. Но теперь и его самого ждёт смерть.

Сарк схватил её голову и сжал. Кость легко подалась, и на его руках остались лишь тёплые куски мяса.

- Я вижу больше, чем ты думаешь, тварь.







726 год от основания Империи



Предместья Соладара.



Полная луна светила высоко на небесах. Издавна под светом луны, вершились самые тёмные и грязные дела. Трусы, мошенники и предатели боялись света солнца и всегда прятались в ночи, чтобы скрыть свои злодеяния. Артур Халдис – первосвященник церкви Единого Бога, поднял взгляд к небесам и тяжело вздохнул. Он не понимал, почему они, последние герои загнивающей страны, должны прятаться и проводить такие ночные встречи? Ведь они хотят спасти своих друзей, свой дом, всю Империю, в конце концов. Но луна не отвечала на его размышления, она прекрасно знала, кто на неё смотрит и насколько грязна его совесть. Артур по плотнее запахнул плащ и пошёл дальше. До дома, в котором они должны были встретиться, оставалось совсем недалеко.

Священник внимательно смотрел себе под ноги, но все-таки не смог избегать попадания в коровью лепёшку. Проклиная все на свете он попытался стряхнуть дерьмо со своего дорого башмака, но получилось это у него весьма плохо.

- Проклятье… И почему они решили встретиться именно здесь? – пробормотал он осматриваясь по сторонам.

Это была какая-то полу заброшенная деревня в двух километрах от столицы. Здесь раньше были фермерские хозяйства, которые милостью Божьей обеспечивали многих в Соладаре мясом и молоком, да вот только несколько лет правления предыдущего узурпатора сильно поубавили количество крестьян. И сильно увеличили количество брошенных хибар… Священник вгляделся в ближайшую избушку, в окнах которой горел свет. Она очень походила на то, о чём говорилось в послании. А, подойдя ближе, Артур увидел красную полосу нарисованную на двери. Знак.

Он тихо постучал в дверь два раза, а после небольшой паузы ещё один раз, и вскоре та приоткрылась. В проёме стоял незнакомый священнику мужчина, одетый в дешёвый дорожный плащ, капюшон которого закрывал лицо незнакомца. Тот несколько секунд смотрел на Артура, а затем отошёл в сторону, давая ему войти внутрь.

Священник нерешительно зашёл в избушку и судорожно сглотнул, остановившись в дверях. Внутри, из мебели, был только простецкий деревянный стол, вокруг которого собрались пять человек, не считая того, кто открывал ему дверь. Двое из них были одеты в красные балахоны украшенные незнакомыми Артуру рисунками, а остальные носили те же дорожные плащи, что и тот человек, что его встретил. И все они скрывали свои лица… Поняв, как сильно облажался, он торопливо накинул капюшон, но один из незнакомцев негромко рассмеялся и сказал.

- Не стоит Артур, мы все видели твоё лицо, так что уже нет смысла тебе прятаться. Да и к тому же, эта встреча должна пройти в атмосфере всеобщего доверия, так что я думаю, нам не стоит утаивать друг от друга ничего, даже наши лица – с этими словами он откинул капюшон. А спустя секунду его примеру последовали и все остальные, кроме двух человек в красных балахонах, те оставались недвижимыми словно статуи.

Священник удивлённо вздохнул, когда увидел кто, стоит перед ним. Знатнейшие люди Империи. Представители дворянских домов, генералы, торговцы…

- Неужели братство охватило столь многих? – ошеломлённо прошептал он, смотря на всех собравшихся людей по очереди.

- Слишком многие устали от власти узурпаторов – человек, который первым заговорил с ним - великий судья Гортанх, положил руку на плечо Артура – Мы устали от бесконечных королей и Императоров, которые сменяли друг друга на кровавом престоле. Мы устали от их вечной войны за власть. Устали быть разменной монетой в играх правителей.

- Но ведь нынешний Император – неуверенно пробормотал священник, откидывая капюшон – он совсем не такой. Забоится о людях. Думает о стране… - он замолчал, осознав, что говорит словами герольдов, которые воспевают Императора на площадях столицы. Артур с ужасом понял, что у него никогда не было своего мнения о правителе страны. Только то, что ему навязывала пропаганда. А ведь единственное, что ему было точно известно об Императоре, так это то, что он взошёл на престол, убив кучу людей и своего предшественника. – О боже… - прошептал он, стирая пот со лба.

- Бог не поможет нам в этом нелёгком деле, если мы сами себе в нём не поможем – Гортанх с силой сжал плечо священника – и я спрашиваю тебя, старый друг, готов ли ты присоединиться к нашей борьбе против нового узурпатора? Готов ли спасти свою страну?

- А… Не… Я не знаю… А что вы будете делать, когда… Победите?

- Власть больше никогда не будет сосредоточена в руках одного человека. Мы создадим совет, который будет править от лица всех граждан и, разумеется, в этом совете одно из главенствующих мест будет занимать представитель церкви – судья тепло улыбнулся, давая понять Артуру, кто будет этим представителем.

Власть. Они знали, что обещать этому низкорослому священнику. Ведь именно жажда власти была его сильнейшим пороком. Именно она толкала его на самые чёрные поступки, которые Артур совершил за свою жизнь. И именно жажда увеличить свою власть, заставила его откликнуться на послание, которое ему передали. Если они избавят страну от Императора, то он сможет десятикратно увеличить влияние церкви, сможет взять такие высоты, о которых и не смел мечтать. Если…

- Готов ли ты присоединиться к нашей борьбе против узурпатора Артур? – Гортанх смотрел ему в глаза. – Готов ли ты стать одним из нас?

- Да! – с пылом ответил священник – Я готов! Готов сражаться за Империю без Императора!

- Хорошо – судья улыбнулся – тогда присоединись к нашему кругу – он указал рукой в сторону стола, вокруг которого собрались остальным члены тайного братства. Все они смотрели на него с теплом и доверием, и Артур платил им тем же. Эти люди и раньше были близки ему, а теперь их связало вместе нечто большее, чем обыкновенная дружба.

- Теперь, когда мы все в сборе я могу озвучить первую цель, по которой мы нанесём удар – сказал судья, подойдя к столу – за те годы, что узурпатор сражался со своим предшественником, он собрал вокруг себя команду людей, которые в последствии стали нерушимой опорой его власти. И эту опору нам предстоит разрушить, если мы хотим победить его – взгляд Гортанха метнулся в сторону людей в красных балахонах. Один из них положил на стол кинжал дорогой работы, украшенный серебром и золотом.

- Корус – с плохо скрываемым отвращением в голосе сказал судья – он подмял под себя все легионы, объединив в своих руках всю мощь Империи. Мы не можем даже думать о том, чтобы выступать против узурпатора до тех пор, пока Корус жив и оскверняет землю своим присутствием. Его смерть станет началом конца тирании.

@темы: Проза

---

[Ниэби Оленьи Рожки]

Смыкались цепи. Рушились пределы.
Я что-то жег. Не помню, черт. В ту ночь
в глазах от пепла вычурно темнело,
и небо уходило из-под ног.

Минув язык, желтеющий осенне,
взрастали млачно-белые цветы.
И синяки на содранных коленях,
не признавая этой наготы,
скрывались под матерчатою юбкой.

Исчезла хрупкость, терпкость, талость глаз.
И где-то в мире дважды не смогла
на берег выйти чья-то бригантина.

Скажи, кто поднимает паруса?
Кто ссыпал весь песок в твоих часах?
Кому от соли и толпы вдруг сделается дурно,
и кольца одурелого Сатурна
сомкнутся над поникшей головой?

Кто встал перед тобой,
кто вел тебя сквозь лес?
Чей камень рассекает эти воды?
И сколько стоила твоя свобода,
летевшая с мечом наперевес?

Я бил по стенам. Колотая рана
сочилась.
Рыбой выброшен в цепной огонь печи.

Я что-то жег.

И через тени мной разрушенного храма
пробились первые
последние
лучи...

@темы: Ниэби Оленьи Рожки, Стихи

---

Единственный волшебник 4

[Reine Salvatrise]

Начало 1 2
3

— Крауд должен быть где-то здесь.
Мне показалось, что прошло несколько сотен лет. Лестница на платформу развалилась, бетон осыпался, обнажая ржавый металлический скелет. Колючий кустарник, росший под нею, пробился через трещины и чувствовал себя полноправным хозяином.
На станции было на удивление холодно. Дул ветер, поднимая тонкие ураганы пыли и перегоняя мусор с одного края на другой.
Я поёжилась, обхватила себя руками и небыстро зашагала к билетному павильону - с разбитыми окнами, ощетинившимися пиками-осколками.
Крауд в нелепом красном сюртуке с замусоленными лацканами и манжетами белой рубашки покачивался на стуле и тасовал пачку билетов, как колоду карт.
— Ну-с, как крысы? — хрипло поинтересовался он.
— Подлец! Что ты сделал с их принцессой? — прошипела я, сжимая кулаки. Вы даже не представляете, как мне хотелось наброситься за него, схватить за чертовы лацканы и отодрать их к дьяволу, бросить Крауда в обломки пластиковых стульев, пусть будет погребён под ними!
— Ах, они, кажется, хотят свалить на тебя вину за ту неприятную историю с принцессой? Ну, сейчас это не должно тебя волновать, дорогая. Крыс пока тут нет.
— Значат, скоро будут!
— Неужели?
Его уверенно-насмешливый тон мне не нравился. Тоже мне всесильный повелитель мира.
— Зачем всё это? — я осторожно присела на краешек стола и внимательно взглянула на Крауда. Но то ли мой взгляд получился недостаточно проницательно-сжигающим, то ли Крауд был защищен пеленой шутки и безразличия.
Он пожал плечами.
— Вы, люди, - забавные существа. Никогда не делаете так, как вам говорят. Я ведь предупреждал тебя: «беги»! Но нет, ты зачем-то вцепилась в этот проклятый голубой шар и потащилась в параллельный мир! Какого чёрта? Неужели было так сложно убежать прочь? — холодно процедил Крауд.
Я густо покраснела от злобы:
— Ты смеешь упрекать меня в том, что я очутилась здесь? Ты сам втянул меня в это! Зачем появился в нашем мире? Ты и твои голубые шары. Это ты всё затеял!
Крауд лишь улыбался, широко улыбался, но не так как раньше, не красиво.
Я отдышалась.
— Зачем?
— От скуки.
— Как мне вернуться домой?
— Никак, — бесчувственно.
— Так не бывает.
— Ты права, не бывает, — кивнул Крауд. — Не бывает не решаемых проблем и недостижимых целей. Бывает, что просто не знаешь, по какому пути идти, что делать и как делать. Но незнание – не повод не пытаться.
— Значит, ты мне не подскажешь? — вздохнула я.
— Тебе придётся самой прорубить дорогу к свободе, — его голос дрогнул. Свобода. До сих пор не знаю, что значило для него это слово. Но, наверное, не то же самое, что для меня мечта стать психотерапевтом.
Крауд щёлкнул пальцами и исчез, оставив после себя запах дешевого растворимого кофе.
Устало присела на его стул. У меня порядком болели ноги от столь долгой беготни по чреву крысиного мира. Теперь в одиночестве я могла купаться в тоске и печали сколько захочу.
Думала о свободе. О свободе от прошлого, от чёрных мыслей и обид. Скинуть такую ношу и легко, и сложно. Потому что простить – самое трудное решение. Это адский выбор, к которому я никогда не буду готова. Знал ли об этом Крауд? Наверняка. И насмехался. Конечно, свобода – для него ничто: не запретный плод, не Клондайк, не яблоко Евы. Просто слово. Просто приевшийся образ жизни.
Безумие.
Машинально я взяла стопку билетов и вытащила один из середины. Витиеватая надпись гласила:
«Бескрайние пески».
— Интересно.
Я пролистала остальные билеты, но они оказались девственно чистыми. Я ещё немного повертела билеты, сунула их в кармашек платья и вышла на платформу. Мимо пронеслось несколько поездов; призрачные сороконожки, они обдали меня холодным, пропитанным пылью воздухом и, грохоча, исчезли. Я же вдыхала вечер и считала оседающие пылинки.
Безбрежная пустыня.
Сначала заросли сухих кустарников захватили рельсы, образовав плетёный ковер, который топорщился острыми, кривыми ветвями-щупальцами. Словно ростки сорного растения пробивался песок: фонтанами выплёскивался из зарослей и поглощал и рельсы, и кустарник.
Я приютилась на крошечном куске бетона посреди песчаного океана, вечно живого и беспрестанно шевелящегося.
С северо-запада доносился тихий бой барабанов.
Спустилась по лестнице. Та развалилась и, кряхтя, потонула в песке. Платформа постепенно становилась все прозрачней и прозрачней и, наконец, вовсе испарилась. Я проводила её полупризрачные черты грустным взглядом и двинулась на ритмичный зов барабанов. Мне не очень хотелось куда-то идти, передвигать ноги, увязая в песчаной каше, но не стоять же на месте, как истукан?
Это был странный мир. Я не испытывала ни усталости, ни жажды, хотя дорога казалась мне бесконечной. Солнце палило, но я не чувствовала ни капельки его беспощадного жара. Эта бесчувственность вконец утомила меня. Ноги мои заплетались и подворачивались, я часто падала, будто охваченная болезнью Фридрейха. У меня ещё оставались силы идти, но мне казалось, что ещё шаг – я упаду в песок и он поглотит меня, сомнётся надо мной и раздавит, как огромная тяжёлая гусеница.
Однажды я добралась до оазиса, нагло пышущего прохладой и отдохновением посреди безбрежной раскалённой пустыни. Из-за высоких пальм доносились бой барабанов и журчание воды. Окрылённая, я словно полетела, едва касалась земли. Упёрлась руками в шершавый ствол пальмы, вдохнула чистый воздух, задела ногой валяющийся в траве кокос.
У костра на тканом узорчатом ковре по-турецки сидел мужчина с изумрудно-болотной кожей, точно ребёнок раскрасил его фломастером. Его чёрно-синяя борода завивалась и ниспадала на колени; и туманный взор подсказывал, что он в трансе. Одеждой ему служили шаровары, а обнажённый торс был испещрён витиеватым узором татуировок. На двух небольших кожаных барабанах он тонкими палочками отбивал ритм.
Стемнело и похолодало. Позади, в пустыне, шуршали и клацали коготками о скрытые камни местные зверьки, ящерицы и змеи. Меня пронзило неприятное чувство, будто кто-то упёрся в меня взглядом, принюхивается, изготавливается к броску. Сильнее вспыхнул костёр в аккуратно обложенной камнями ямке. Я резко выпрыгнула из убежища за пальмой и села напротив зелёнокожего мужчины. Замерла в испуге. Долгое время хозяин огня не замечал меня.
Умолкла барабанная дробь. Мужчина потёр ладони и взглянул на меня. Теперь я разглядела змеиную радужку его глаз, бледно-серую.
— Добрый вечер.
Не очень уверенно я заводила новое знакомство. Но раз уж я так бесцеремонно вывалилась на его поляну, то отмалчиваться было в высшей степени неприлично.
— Здравствуйте, — я выдавила улыбку. — Вы – джинн?
— Совершенно верно. И как ты об этом догадалась, юная странница?
Его мягкий голос ненадолго успокоил меня. Но я тут же вспомнила, что приятный голос – это, как пробный взмах отравленным клинком, это попытка притупить бдительность жертвы и заманить в ловушку. А джинны в этом мастера.
Я осторожно ответила:
— За последнее время со мной случилось много удивительных вещей, не скажу, что хороших, но удивительных. В моём родном мире такого не бывает. Вот я и подумала, что мужчина с татуировками и в трансе непременно волшебник.
Мой собеседник нахмурился. Черт! Даже взвешивая слова, я умудряюсь нести чушь. Я тщетно огляделась в поисках возможности для позорного бегства.
— Я не волшебник, а именно джинн, как ты сказала в первый раз. Я из восточных земель. И впредь не вздумай путать джиннов и волшебников. Джинны – это реальность. А волшебники – глупые сказки.
— О, извини, я не знала, что всё так сложно. В моём мире и джинны, и волшебники – это выдумка.
— Ничего, — ободряюще кивнул джинн. — Скоро привыкнешь. Ты пришла за тремя желаниями? Давай, я готов исполнить всё, что захочешь.
Глаза джинна вожделенно заблестели. Вот он – решающий момент боя, когда копье разрывает кольчугу и застывает в миллиметре от груди.
— Нет.
— Почему? — джинн грустно сдвинул брови.
— Ну, я не хочу ничего загадывать. Я читала, что джинны хитрые и опасные создания. У вас есть много правил и исключений из правил, а также исключений из исключений из правил, поэтому вы всегда находите способ выполнить желание шиворот-навыворот, — я покраснела. Я хотела ответить гордо и мужественно, но получилось смущённо и виновато. Чем более храбрым и непобедимым воином я хотела выглядеть, тем больше походила на потерявшуюся в лесу маленькую девочку.
— Ну и ладно, — фыркнул джинн. — Я всё равно в отпуске.
— Не знала, что у джиннов бывают отпуска, ― я прищурилась. Опять обводит меня вокруг пальца.
— Оказывается, бывают, ― джинн растянулся на циновке, щёлкнул пальцами, и перед ним возникло блюдо с виноградом.
― Будешь?
Ага! Пытается выудить из меня первое желание. Наверное, я подавлюсь косточкой.
― Нет, спасибо, ― но я жадным взглядом проводила виноградину, которую джинн отправил в свой зеленый рот.
― Откуда ты, девочка?
— Из другого мира.
— Это я вижу. На тебе платье от царя крыс.
— Нет-нет, я не из их царства. Я откуда-то издалека.
— Вот так? — нахмурился джинн. ― Я знаю много стран и интересных мест. Ты не похожа на жительницу пустыни. У них кожа смуглее и уже глаза. Ты не одна из тех нищих бродяг-аристократов, что живут под железнодорожными мостами и ловят оброненные пассажирами минуты и секунды. Ты не из южных тропических миров, это видно по говору. И ты не из тех миров, где царит вечная зима. Откуда же?
Так много внимания мне не уделяли даже друзья. Разговор с джинном начинал мне нравиться и потихоньку вытеснял всякое чувство страха.
— Долгая история. Вы знаете Крауда? Это не желание, а просто вопрос, — поспешно добавила я.
Джинн мотнул головой.
— Не обязательно делать подобные замечания. Тебе надо сначала лампу потереть, тогда ты заключишь со мной договор. А без лампы можешь говорить спокойно.
— И всё же я буду на чеку.
Джинн вздохнул. Должно быть, я не первая, кого так сложно провести.
— Эти чёртовы паломники всем рассказывают, какие джинны ужасные. От них одна головная боль! Так всегда: хочешь свести с кем-нибудь знакомство, а тебе сразу же тыкают в лицо коварством джиннов! — он распалялся и надувался как рыба-шар. Но эта бурная вспышка чувств показалась мне подделкой.
— Так что ты знаешь о Крауде? — оборвала я.
— Скользкий тип. Многие считают его колдуном, некоторые даже волшебником. Но, по-моему, он шарлатан, дешевка, фокусник и фигляр. У него нет ни самоуважения, ни магических способностей. И всё же он украл лампы моих друзей, выставил меня из дома. Я теперь вынужден по пустыням меж миров скитаться.
— Сочувствую твоей беде, — вообще-то мне нечасто доводилось утешать людей, поэтому в моих словах чувствовалась фальшь, и, запинаясь, я добавила: — Крауд что-то сделал с принцессой крыс, а те хотели за это сожрать меня.
— Ну, чего-то подобного я ожидал давно. Крауд когда-то предложил крысам свои услуги, свою помощь, хотел так попасть во дворец и втереться в доверие к тамошнему колдуну. Впрочем, колдовство – это байки, никто, кроме джиннов, особой силой не обладает, так что, думаю, у Крауда была какая-то другая цель. Но – неважно. Крысы избили его и прогнали. Теперь он мстит. Хотя, конечно, это слухи. Наверняка никто не знает. Про Крауда вообще нельзя ничего сказать точно, — вздохнул джинн. — А тебя он тоже обманул?
— Я прикоснулась к голубому шару. Сначала Крауд запугивал меня дверью в потусторонний мир, но я забылась и прикоснулась к ней. А затем из неё выпрыгнул или выскользнул, не знаю, как правильнее… голубой шар. Такой липкий. Казалось, что он живой. Я прикоснулась к нему, а потом… видимо, потом попала в другие миры. Всё вокруг изменилось, стало чужим и странным.
Джинн хохотнул.
— Голубой шар? Прости, — выдавил он, давясь смехом, — но ты, наверное, шутишь, прекрасная странница. Ты хоть знаешь, что голубой – это цвет волшебства.
— Теперь знаю.
— И продолжаешь утверждать, что это был голубой, волшебный шар?
— Ну да. Если бы он был не волшебным, то как бы я оказалась в другом мире?
Джинн нахмурился.
— Голубые шары, голубая пыль – это всё сказки да россказни. Ну да, старики любят внуков позабавить историями о волшебстве, неизменным спутником которого является голубая пыль, шары и прочая голубая дребедень. Так что не разыгрывай меня!
— Но это чистая правда!
— Не говори глупостей, — голос джинна неприятно зазвенел. Он злился. — Ты просто прошла через дверь меж мирами. А голубой шар – это фарс. Наверное, ты просто головой стукнулась, тебе привиделось.
— Я уверена в том, что видела.
— Голубой – это цвет волшебства, девочка. Ты никак не могла видеть голубой шар. Никак. Их не существует. Потому что волшебства не существует!!!
От его крика я вздрогнула.
— Ну, возможно, — неуверенно согласилась я. — Где мне найти дверь в родной мир?
— Очевидно, у крыс. У них много всякой всячины. Лампы моих товарищей, наверняка, тоже у них.
— Ты же сказал, что это дело рук Крауда? Неужели он лампы крысам подарил?
— Есть магический рынок Эгорс в городе Буджум. Эгорс жил тысячи лет назад и был великим человеком. Много изобретал, находил артефакты. Его дом стоял на месте нынешнего рынка. Теперь-то дома нет, но туда всё равно стекаются торгаши и покупатели сокровищ. Вряд ли Крауд сохранил лампы себе, наверняка продал. Говорят, он весь в долгах как в шелках.
Я призадумалась. Крауд теперь представлялся мне знатным авантюристом, а не просто злым шутником, как раньше. Вступать в открытую борьбу с ним – бесполезно. Так не разорвать пленившие меня колдовские путы. Нужен обходной путь.
— Если я узнаю, что Крауд сделал с принцессой, я попробую ей помочь. Может, взамен крысы вернут меня в мой мир и освободят твоих друзей-джиннов. Но едва ли Крауд скажет, что именно он сотворил и как это исправить. Мне придётся всё выяснить самой.
Джинн почесал бородку.
— Я бы тебе помог, но, к сожалению, не могу пойти с тобой.

@темы: Проза

---

может, кто-то покритикует. о некоторых недостатках я впрочем сама знаю

[gipsy baby]

Не сказать, как болезненно колет бок,
как из сердца осколки наружу-внутрь.
Мой единственный злой (или добрый?) Бог
распинает судьбу. Или все же рок?

Не сказать, как отчаянно корчит грудь,
как слезами залита подушка — ртуть.
Расписание строгое: утром — плач,
вечером вижу тебя, палач.

Босиком по камням, как русалки бег.
Мои пятки кровят, и вот первый снег
обагряется цветом: моя весна
холодна, как зима, и как кровь, красна.

@темы: Стихи

---

Единственный волшебник 3

[Reine Salvatrise]

"Единственный волшебник"
Предыдущие отрывки

— Почему? — обернулась я.
— Там крыс много.
— Вот как! — пожала плечами. Знакомая однажды показывала препарированный трупик крысы: ничего пугающего в этих существах нет.
— Не ходите туда.
— Но мне очень надо туда попасть. Что это за крысы, которых стоит бояться?
Рабочие озабоченно переглянулись и немного пошушукались.
— Возьмите крысиной отравы. Пригодится!
Они протянули солидный пузырек с белой жидкостью. Её требовалось подливать в бокалы с содой и брызгать на хлеб. Но вот где берутся бокалы с содой и хлеб, мне никто не сказал. Можно подумать, они тут на каждом шагу валяются! На мой вопрос работники лишь виновато развели руками.
«Тоже мне советчики!» — но отраву взяла, чтобы не обижать безумных бедолаг.
— Кстати, вход вон там!
Я кивнула и завернула за угол.
Вход в здание оказался гигантским квадратным проломом в стене, который мог бы служить французским окном бального зала. Внутри могли бы кружиться в вальсе мужчины и женщины в старинных одеяниях, но снова – ничего, кроме кромешной темноты, в которой залипаешь взглядом точно в вязком желе. Наконец, что-то живое пошевелилось. Мне сразу же представились огромные крысы с лысыми хвостиками и длинными жёлтыми зубами. Клацают и клацают, пытаясь схватить меня за лодыжку. Но потом я вспомнила препарированную тушку и выбросила глупые мысли из головы.
Это всего лишь стайка хомячков с хвостами.
Чтобы избавиться от лишней ноши, рассыпала на пороге крысиный яд. Конечно, вряд ли зверь прибегут на запах, оближут камни и упадут, судорожно дёргаясь, а я смогу беспрепятственно войти и не опасаться их тонких усиков, которыми они пощекочут меня прежде, чем вопьются острыми зубками.
Я не стала ждать и, сделав буквально несколько шагов, и тут же наткнулась на рабочих. Я с трудом различала их в редких вспышках зажигалок. И по разговорам о бетономешалке догадалась, что это рабочие. Они предложили мне отобедать с ними, и я с радостью согласилась, ибо в животе уже чувствовалась неприятная лёгкость и пустота.
Это странно – есть в кругу людей и не видеть их лиц. Есть и не видеть даже тарелки супа, что подносишь ближе ко рту. Я ела и чувствовала, как холодная алюминиевая ложка в моих руках постепенно нагревается от тепла человеческого тела, чувствовала, как похлёбка касается моего языка. Слышала, как звенят плошками рабочие, как они обсуждают битые кирпичи и новую стройку у Северного Мыса.
О стройке они отзывали с благоговейным ужасом. Это было нечто и ужасное, и великое, настолько, что они толком ничего и не говорили, кроме восторгов и страхов. Им удалось разжечь моё любопытство. И я уже хотела спросить, как неожиданно пушистая лапа крысы прикоснулась к моей ноге.
Рабочие, как неверные звёзды-огоньки, вспыхнули в темноте и исчезли.
А я уже сидела в помещении, озарённом недобрым красным светом. Сидела на ступеньках, упирающихся в мраморную стену, а меня окружали гигантские крысы, чуть выше меня ростом. Они легко стояли на задних лапках, держа передние чуть согнутыми перед собой. Но больше всего меня поразили их костюмы: камзолы из тёмно-красной парчи, расшитые золотыми нитками и украшенные драгоценными камнями. Некоторые из них носили напудренные парики, а иные – шляпы с перьями.
Я отставила миску с похлёбкой и замерла в ожидании: то ли бежать, то ли реверансы делать.
— Добро пожаловать в Царство Крыс! — сказал особенно жирный крыс, облачённый в горностаевую мантию, и с острыми ушками, торчащими из взбитого парика с длинными кудрявыми прядями, как у судьи. Морда у него была более вытянутая и острая, чем у его собратьев, словно создававший его скульптор отбил слишком много материала по бокам. Крыс нервно перекладывал золочёный скипетр из одной лапы в другую.
Что ж, если Крауд умеет летать, то почему бы гигантским крысам не уметь говорить? Удивляться было бессмысленно. Этот проклятый волшебник, наверняка, и не такое приготовил!
— Пожалуйста, не бойтесь нас. Мы не причиним вам вреда, — протянул крысиный царь.
Конечно, я ему не поверила, но кивнула.
Через стеклянную стену за их спинами проглядывалась небольшая зала, где с мирным шорохом крутились шестерёнки устрашающего вида конструкции. Я различала три мясорубки и серую конвейерную ленту, которая извивалась, как червяк, а ножи для мяса опускались на её полотно, но не находили жертвы, чтобы разрубить её.
— Вы абсолютно зря нас боитесь. Извините, что так резко перенесли вас в наше царство, но мы всего лишь хотели поскорее привлечь ваше внимание. Скажите, не видели ли вы нашу принцессу?
Я покачала головой.
— Сожалею, но мне не доводилось встречать принцессу.
— Очень жаль. Вы ведь долго бродили по парку, могли бы и заметить. Что же вы не заметили?
Я внутренне поёжилась. Какая дерзкая крыса!
— Если бы принцесса покинула наш дом через эту дверь, то попала бы в парк – вы бы обязательно её увидели, — царь впился в меня взглядом неприветливых маслянистых глазок. — Вы её точно не видели? Скажите правду.
— Может быть, она вышла через другую дверь? — предательски неуверенно произнесла я.
— Возможно. Мы тоже об этом думали, но …
В этот момент в дальнем конце гильотинного зала раздался дикий крик, от которого дрогнула даже стеклянная стена, а несколько крыс брезгливо поморщились, от чего их морды ужасно исказились, встреть я такие физиономии ночью, то померла бы от страха. Из-за конвейера выбежала растрёпанная девчушка моих лет в разодранном и окровавленном белом платье. Она нервно озиралась по сторонам, тихо всхлипывая и вытирая сопли рукавом, металась по залу меж механизмов, затем куда-то юркнула и пропала. Следом за ней в залу вбежали крысы-гвардейцы с острыми пиками. Они принюхались, раздувающимися, как паруса, ноздрями втягивая воздух, и тоже исчезли за механизмами.
Я сглотнула и нервно дёрнулась. Кончики пальцев похолодели, и я сцепила руки перед собой в тщетной попытке согреться. Мурашки стройными рядами, как солдаты, покрыли моё тело. От волнения я попыталась взобраться на ступеньку выше, чуть не упала и в итоге села как кривобокая неваляшка.
Шутка заходила слишком далеко.
— О, не обращайте внимания, — принуждённо хохотнул царь. — Вам мы не причиним вреда. Мы даже отпускаем вас домой прямо сейчас. Да-да, вы совершенно свободны и можете идти, куда вам заблагорассудится. Оглянитесь. Дверь у вас за спиной. Всё, что вам надо, так это пройти сквозь нее. И больше ничего.
Стена у меня за спиной приобрела вид рифлёного стекла, что и дверь на балкон в родном доме. Я пригляделась и будто различила очертания реального мира за стеклом - моего мира. Пахло маем.
Сердце радостно подпрыгнуло в груди. Я так и знала, что кошмар скоро закончится!
— Благодарю, — я поспешно встала.
— Подождите! — взвизгнул царь крыс. — Некрасиво уходить просто так. Мы должны как следует попрощаться. Вас что, ничему не учат в ваших закрытых интернатах?
Ни в каком интернате я, конечно, не училась, но возразить не осмелилась.
— И примите от нас подарок, чтобы забыть обо всех неудобствах.
Крысиный царь хлопнул в ладоши: крысы в белых накрахмаленных передниках принесли два простеньких ситцевых платья: лимонного цвета и голубое.
— Пожалуйста, выберете, какое вам больше нравится. Но помните, каждое платье обладает волшебным свойством. Мы, к сожалению, не можем рассказать каким, иначе колдовство не сработает. Поэтому выбирайте наугад! — крысы за спиной царя оживлённо закивали, хищно заблестели их глазки. Мне показалось, они уже представляют, как насаживают меня на вертел вместо свиньи и поджаривают, а моя кровь капает в огонь, как соус. От этой картины меня передёрнуло, и тошнота подступила к горлу.
— Боюсь, я недостойна такого подарка. Вы ведь не возражаете, если я покину вас без оного?
Но крысы состроили оскорблённые и обиженные рожицы и принялись уговаривать меня с такой страстью, словно я была мессией-целителем, а они толпой прокажённых. В конце концов, их пустословие изрядно мне надоело, и я позволила оплести себя лозами пьянящего безумства и выбрала платье лимонного цвета с рукавами-фонариками, кружевным воротником и поясом из коричневой дублёной кожи с металлическими заклёпками и брелоком в виде шестерни. Переоделась, расправила плечи, взглянула в большое, с коваными узорами из чёрного металла зеркало, которое тоненькими лапками держали две крысы. Другая мадам быстро прикрепила к моим волосам небольшую шляпку с пышными цветами. Мне кажется, я вполне могла бы стать моделью для художника-певца весны. Я ощутила необычайную лёгкость. Мне вдруг захотелось кружиться, танцевать и петь. Пусть даже и с крысами! Но хитрый огонёк в глазах царя меня образумил, и я мысленно укорила себя за беспечность.
— Вы восхитительны, сударыня-чужестранка.
— Я могу отправиться в путь? — я постаралась скрыть нетерпение, но мой голос всё равно прозвучал резко и немного неприветливо. От досады я растерялась и застыла с каменным лицом. Лишь бы не ляпнуть какой глупости и не навредить делу ещё больше!
— Погодите, — глухо отозвался крысиный царь.
Пока я переодевалась, остроносый мышонок-гонец принёс ему запечатанное сургучом письмо. Царь разорвал печать и, прочитав, помрачнел.
— Боюсь, с нашей принцессой случилась ужасная беда, — торжественно-грустно возвестил он, но с ноткой превосходства, словно выиграл пари.
— Какая, государь?
Крысы заволновались и окружили царя, жадными глазёнками пожирали письмо, шептались, переглядывались и, казалось, вот-вот заскулят от ожидания. Впрочем, некоторые из них и в самом деле будто испугались. Царь выпрямился, как на параде, и громко произнёс:
— Принцесса серьёзно ранена. И в этом виноваты люди, проклятые странники, которым мы открыли святая святых и позволили посещать наши миры. Вот она – людская чёрная неблагодарность! Да разверзнется земля под этими подлецами и вероломными предателями!
Мой инстинкт самосохранения встрепенулся и шепнул, что пора бежать. Пока придворные охали и ахали, я растолкала стоявших рядом крыс, опрометью бросилась к волшебному стеклу и пролетела сквозь него. Меня словно обдало ледяной водой.
Я замерла в недоумении, ибо оказалась не на привычной лестничной площадке одиннадцатого этажа, а в сыром чулане. Под потолком висел светильник: тихо жужжащее насекомое с головой-фонарём. Оно бестолково дёргало лапками.
Но я растерялась лишь на секунду. Мимолётная вспышка-воспоминание о конвейерных ножах толкнула меня вперёд, прочь, прочь! Как можно дальше, пока острые коготки не вонзились мне в спину!
Я выбежала в земляной коридор с дощатым полом. Колебалась. Но, не видя разницы между бесконечными тёмными лучами туннеля, свернула направо. Пробежав совсем немного, я ощутила привычную боль в груди и горле. Моё нетренированное тело всячески сопротивлялось. Мне пришлось идти медленно, красться и опасливо вздрагивать из-за каждого шороха: то за стеной плакал младенец, то стонал узник. Иногда раздавался лязг ножей, скрежет несмазанных механизмов. С каждым новым шумом меня всё сильнее пробирала дрожь. Это место угнетало меня. Я даже подумала: тут вполне могут прятаться комнаты с котлами для варки людей. Лихорадило.
Я присела, прислонилась к стене и глубоко вдохнула. Нет здесь никаких котлов. И всё не так страшно. Просто у меня разыгралась фантазия. Минут через пять я успокоилась и опасливо засеменила дальше.
Наконец, показался свет.
Я осторожно вышла и зажмурилась от яркого солнца, неожиданно брызнувшего мне в глаза, как святая вода. Вскоре я привыкла и быстро пробежала по знакомой аллее, проскользнула через ворота, обвитые плющом, и увидела отходящий от станции поезд. Сердце защемило. Вся моя душа превратилась в сплошную ноющую болячку. Вселенское одиночество навалилось на меня лавиной и поглотило в сугробах.
Надеюсь, моим ненастоящим родителям удалось вырваться из парка и вместе со Светкой уехать. Теперь они будут в безопасности, потому что кошмар остался со мной.
Не моя семья. Посредственная, бездушная копия. Но они сокращали моё одиночество. Моя же настоящая семья осталась в том мире, в мире до прикосновения к голубому шару. В мире, куда мне не вернуться. Я – одна. Совершенно одна. Стою в безымянном поле, где под свинцовыми облаками холодный ветер кидает кузнечиков по василькам, а старая железная дорога с гниющими шпалами тянется неверным зигзагом и бесследно исчезает вдали.
Слеза скатилась по моей щеке. Я всхлипнула и огляделась, но даже своды арки из вьюнка уже растворились.
— Крауд должен быть где-то здесь.

@темы: Проза

---

* * *

[Драндуил]

Не претендуя на глубокий смысл или изящество сложного исполнения

Бесшумно, пугливо
Ночь опустилась.
Немного сонливо
Луна закатилась.
Отчасти тоскливо
Сменяется время.
Словно белило
Стирается бремя.
Становится проще,
Дыханье рождая,
А может и дольше
Жизнь продлевая.
Но знаю я точно,
Что в сумраке ночи
Опускаются томно
Каждого очи.
И вместе с луною
Под шепот времен
Пронзает стрелою
Сладостный сон.

@темы: Стихи

---

[i-key]

В рамочку снежных корок вставлен лиловый морок. Ночи студеные заперты в ловушку координат. По мокрым и скользким нервам плюхая толстой нерпой,то ль завывает ветер,то ли гудит набат.
Воском в воде кружИтся, выдохшимся вертиго...Может, взбешенный фатум крОшит затекший лед? Быстро мелькают спицы - как парадоксы стиля:из потемневшей ваты свяжется Лунный Кот.

Сколько часам неверным не отмерять печали, сбудется все однажды, все возвратится в срок. Духом серебряновеким в рваной ночной вуали ночь ворожит весною, тихо звенит манок.

Город между сугробами хмурит брови суровые,талой моргает слякотью в подслеповатом окне. В сумерках хмурые, серые бродят коты весенние, смотрятся в лужи с мякотью на самом асфальтовом дне

@темы: Стихи

---

Апрельские дожди

[Чудо_]

Холодные струны дождя в безупречность не верят,

Их жизнь слишком кратка, чтоб тратить ее на толпу.

Они просто входят без спроса в открытые двери,

Смывая с души обещанье хранить пустоту.



Холодные струны играют в беспечность прощаний,

Им сложно терять свою веру в неистовство гроз.

Они ничего никому просто так не прощают,

При этом не думая плакать о ком-то всерьез.



Апрель забирает себе всю декабрьскую серость,

И холод обмана, и грязный навет подлецов.

И вновь лихорадит весну безрассудная смелость,

Безумие чувств и открытое счастье в лицо.

@темы: Чудо_, Стихи

---

[NikkValeriev]

Лето неистовое бежало,
Ветер подошвы лизал.
Солнце оттачивало жало
Лучей об мои глаза.

Месяц призраков и вурдалаков
Август. Бессонные дни.
Влажные, будто покрытые лаком,
Губы жара саднит.

Лето, приторное, как вермут,
Тяжелое, как свинец,
Кончилось. В нем живет и не верит
В меня мой смешной близнец.

@темы: Стихи

---

[Последний мангуст сибири]

Говорят, что если не можешь,
Стисни зубы и не смотри назад.
Что в конце дороги лишь чаша и яд,
Над макушкой - звезда, под ногами - ад
И никто никогда тебе не поможет.
Впрочем, мало ли что говорят.

Говорят, всё можно измерить на прочность.
И ты учишься жить в полосе;
Не зигзагом, как раньше, а прямо, как все.
Параллельно другим пролегает шоссе
Впрочем, каждый день у тебя есть возможность
Хлопнуть дверцей и просто пойти назад.
И пусть плачут, стреляют и вслед кричат -
Никогда не слушай, о чем говорят.
Они знают не больше, чем ты, камрад.

И спиралью закручена эта жизнь;
То бежишь наверх, то катишься вниз,
То бьешь в окна лбом,чтоб за этим стеклом
Наконец-то упасть на плоскость.
И увидеть, что просто масштаб другой.
И ты снова то вниз, то наверх, то в бой.
И спираль та же самая, просто теперь
Величиною с космос.

@темы: Стихи