Спок был Спокоен и всегда молчал, как будто нимой...
Красивый новенький дом в окружении мусорных куч, Старая развалюха в окружении опрятных лужаек - я вижу их все, проезжая мимо в автобусе под номером восемнадцать. В этом автобусе всем по восемнадцать лет. Это время, когда читать дальшеюность должна бы закончиться, и наступает серьезная жизнь. Поэтому весь салон переполнен серьезными лицами, но воздух трещит от разрядов смешинок в глазах. Всем хочется бегать, кричать и летать, но нужно ведь всем доказать, какие мы са-мо-сто-я-тель-ны-е и са-мо-до-ста-то-чны-е люди. И все продолжают молчать.
На автобусе номер восемь царит кутерьма. Все набиваются внутрь, огромная куча-мала из смеющихся глаз, рук, ног. Толчок в бок, переглядывание, перехихикивание украдкой. Все набиваются внутрь, боясь не попасть, опоздать почувствовать себя восьмилетними, какими мы были, кажется, тысячу лет назад.
На автобусе номер тринадцать нестерпимо охота влюбляться. Но все девчонки поголовно - дуры, а все мальчишки поголовно - придурки. И ничего не выходит. И все возвращаются к невинным играм в куклы, в машинки, в пятнашки, к бесцельным слоняниям по салону автобуса и тыканью палкой найденного трупика мыши. Впрочем, никто не возражает.
На автобусе номер тридцать два все едут домой. Никто не слоняется, не бегает, не шумит, все немного усталы и озабочены думами о зарплате, корпоративе, семье, о этих всех восьми-тринадцати-восемнадцатилетних, и только мысль о выходных озаряет уставшие лица, и они снова на миг превращаются в тех, о ком они думали раньше. И автобус вдруг заполняется отголосками детства, А потом опять наступает покой. На этом автобусе я особенно люблю уезжать домой.
На автобусах номером старше пятидесяти я стараюсь не ездить.
для некоторых: нет, это не неуважение к старшим. Да, это просто нежелание стареть.
Никто не может любить тебя таким, какой ты есть. Потому, что тебя нет.
ложь
читать дальшеТеперь мир трещит по швам, когда мы горим; расплавились маски, кончился карнавал. печально глядит во тьму разноцветный принц - от ставил не на ту лошадь, билет пропал, и поезд уходит. Станция треплет ночь ненужными разговорами по душам, и ты поднимаешься, чтобы опять помочь мне, а я тебе снова не дам;
и ветер ломает голову, бьет в стекло. Листовками победителей устлан путь того, кто назло давлению - всем назло - стал так, что не обогнуть, и дышит всей грудью, зная, что всё равно отравленный воздух всех уберет с доски, и ты поднимаешься, видя что я - в говно уже, а я не хочу спастись;
и руки хватают поручни, и дрожать всем телом становится проще, состав несет; из каждого слова корнем моя душа сама себя не спасет, и ты поднимаешься, чтоб меня обмануть: сказать, что ты знаешь точно, зачем нам жить, а небо, уснув в полете, идет ко дну туда, где рыба уже лежит.
"Не говори мне sorry, душа моя, Я по-ангельски не говорю"(с)
Когда-то я шептал тебе тайны, писал тебе песни, дарил весь мир. Тогда мы были царем и царицей, драконом и феей. Мы были детьми. И по пятам ты за мною шагала, как глупый щенок: «Пожалуйста, поиграй со мной»
За буквою буква. Так строчки заматывались в любовь. И это как битва без правил. Скажу вам - не самый удачный бой. Играешь на скрипке, и слышу я в перепутье нот «Пожалуйста, поиграй со мной»
читать дальшеЯ старше на год. Но в семь мне казалось, что год - это целый век. Тогда было просто взять за руку, ну, а сейчас и сказать «привет» Не получается. И на все это вроде бы, нет причин. Теперь при встрече и ты молчишь.
Забудь про все, что я не сказал, не сделал, не написал. Про то, что не бредил Да Винчи, не покорил Версаль. Ты - мое лето, застрявшее между осенью и весной. Пожалуйста, не играй со мной.
Автор: Рэй Брэдбери Название: Не-постельный разговор (Un-pillow talk) Жанр: Romance Переводчик: the Mocker Ридеры: |Yuuko|, Deep, Астер a.k.a. Сергей Джевага Disclaimer: Все права на оригинальный текст - у наследников г-на Брэдбери, мой тут только перевод. Со своих переводов я пока не поимел ни копейки... и в будущем - вряд ли. Всё из любви к искусству и английскому языку.
читать? - О Господи. - В самом деле, о Господи! Они улеглись и уставились в потолок. Последовала длинная пауза - они пытались отдышаться. - Это было замечательно, - сказала она. - Замечательно, - сказал он. Последовала ещё одна пауза: они рассматривали потолок. Наконец, она произнесла: "Замечательно, но..." - Что ты имеешь в виду под этим "но"? - спросил он. - Это было замечательно, - сказала она. - Но теперь мы всё испортили. - Испортили? - Наша дружба, - сказала она. - Это было так здорово, и вот теперь мы её потеряли. - Это не так, - сказал он. Она стала рассматривать потолок ещё пристальнее. - Да, - сказала она, - Она была такой чудесной. И такой долгой. Сколько это длилось, год? А теперь мы, как последние дураки, взяли и убили её. - Мы не были дураками, - сказал он. - Я воспринимаю это так. В момент слабости... - Нет, страсти, - сказал он. - Вне зависимости от формулировки, - сказала она, - Мы всё испортили. Как давно это было? Год назад? Мы были отличными товарищами, хорошими приятелями, вместе ходили в библиотеку, играли в теннис, пили пиво, а не шампанское, а теперь мы отправили всё это за борт за один жалкий час. - Я так не думаю, - сказал он. - Обдумай это, - сказала она. - Остановись и сравни этот прошедший час - и прошедший год. Ты придёшь к тем же выводам, что и я. Он внимательно разглядывал потолок, как будто мог различить там всё то, что она только что перечислила. Наконец, он вздохнул. Она услышала вздох и спросила: - Значит ли это, что - да, ты со мной согласен? Она почувствовала, как он кивнул. Довольно долго они лежали каждый на своей подушке, глядя в потолок. - Как нам вернуть её? - сказала она. - Это так глупо. Не были же мы настолько глупы, чтобы поступить так же, как остальные... Мы не раз видели, как разрушаются отношения - и, тем не менее, мы взяли и разрушили их. Есть какие-нибудь идеи? Что нам теперь делать? - Встать с постели, - сказал он, - И устроить себе ранний завтрак. - Это не сработает, - сказала она. - Полежим так ещё немного, вдруг у нас появится какая-нибудь идея. - Но я хочу есть, - сказал он. - А я хочу получить ответы... очень хочу. - Ты что? Что это за звук? - Похоже, я плачу. Что за ужасная потеря... Да, похоже, я плачу. Они лежали так ещё какое-то время, затем он шевельнулся. - У меня появилась бредовая идея, - сказал он. - Какая? - Если мы, лежа здесь на подушках и глядя в потолок, обсудим прошедший час, затем неделю, чтобы понять причину, по которой оказались в одной постели, а затем обсудим предыдущий месяц и весь минувший год, то это, вполне вероятно, поможет. - Каким образом? - спросила она. - Это будет Не-Постельный разговор, - сказал он. - Не-что? - Не-Постельный разговор. Мы всю жизнь слышали про постельные разговоры, разговоры, которые ведутся поздно ночью или рано поутру. Постельные разговоры между мужьями и женами, между любовниками. А в нашем случае, пожалуй, стоит сделать всё наоборот. Если у нас получится в разговоре вернуться туда, где мы были вчера в десять вечера, а затем - туда, где мы были в шесть, затем - к полудню, возможно, у нас как-то получится перевести всю проблему в слова. Это и будет Не-Постельный разговор. Она издала легкий смешок. - Полагаю, мы могли бы попробовать, - сказала она. - Что нужно делать? - Ну, просто лежать на подушках ровно-ровно, расслабившись и глядя в потолок, и говорить. - С чего начнём? - Закрой глаза и просто говори всё, что в голову взбредет. - Но только не об этой ночи, - сказала она. - Если мы начнём обсуждать прошедший час, мы, пожалуй, только ухудшим ситуацию. - Забудь про этот прошедший час, - сказал он, - Или вспомни его быстро, а потом возвращайся к началу этого вечера. Она легла очень ровно, закрыла глаза, вытянула руки со сжатыми кулаками вдоль тела. - Думаю, всё дело в свечах, - сказала она. - В свечах? - Мне не стоило их покупать. Мне не стоило их зажигать. Это был наш первый ужин при свечах. Нет, дело не только в них: шампанское вместо пива тоже было ошибкой. - Свечи, - сказал он. - Шампанское. Да. - И ещё: ужин был поздним. Обычно ты уходишь домой пораньше. Мы расстаёмся, и снова встречаемся с утра, чтобы сыграть в теннис или сходить в библиотеку. Но ты остался допоздна, и мы открыли вторую бутылку шампанского. - Больше никаких вторых бутылок, - сказал он. - Я выброшу свечи, - сказала она. - Ведь раньше... что это был за год! - Действительно отличный, - сказал он. - У меня никогда не было лучшего товарища, лучшего приятеля, лучшего партнера. - И у меня, - сказала она. - Где мы встретились? - Ты помнишь. Это было в библиотеке. Я видел, как целую неделю, практически каждый день, ты бродила по залу. Казалось, ты искала что-то. Возможно, не книгу. - Что ж, - сказала она, - Возможно, я искала тебя. Я видела, как ты слонялся между стеллажами, листал книги. Первое, что ты сказал мне: "Как насчет Джейн Остин?" Очень необычная фраза для мужчины. Большинство мужчин не читали Джейн Остин, или, если и читали, то они не признают этого в открытую и не станут с этого начинать разговор. - Я не пытался завести беседу, - сказал он, - Я подумал, что ты похожа на человека, любящего читать Джейн Остин, или, может быть, даже Эдит Уортон. Это было вполне естественно. - С этого, - сказала она, - всё действительно началось. Я помню, как мы вместе стали прохаживаться вдоль стеллажей, и ты достал с полки и показал мне специальное издание Эдгара По, и, несмотря на то, что я никогда не была поклонником По, то, как ты говорил о нём, твоё воодушевление... я начала читать этого ужасного человека на следующий же день. - Итак, - сказал он, - Это были Остин, Уортон и По. Отличные имена для общения в книжном клубе. - А потом ты спросил меня, играю ли я в теннис, и я сказала "да". Ты сказал, что предпочитаешь бадминтон, но со мной можешь попробовать сыграть и в теннис. И мы играли друг против друга и это было здорово… Думаю, одна из сделанных нами ошибок - в том, что на этой неделе мы в первый раз играли парами - вместе против другой пары. - Да, это была огромная ошибка. Пока я противостоял тебе, никаких свечей и шампанского и быть не могло. Ну, может, не совсем так, но то, что ты все время побеждала меня, должен признать, делало такой вариант маловероятным. Она тихо рассмеялась. - Что ж, должна признать, когда вчера мы объединились и победили, почти сразу после я, не раздумывая, пошла в магазин за свечами. - О, Господи, - сказал он. - Да, - сказала она. - Что за странная жизнь... - Она замолчала и снова перевела взгляд на потолок. - Неужели мы почти добрались? - Куда? - Туда, куда должны были попасть. Туда, на год назад, на месяц назад, чёрт, да даже на неделю назад. Я согласна даже на это. - Продолжай, - сказал он. - Нет, теперь ты, - сказал она. - Ты должен мне помочь. - Что ж, ещё были поездки до побережья и обратно. Мы никогда не оставались там на ночь. Мы просто любили эти поездки в кабриолете, и ветер, и море, и смех, чертовски много смеха. - Да, - сказала она. - В этом-то и дело, так? Когда вспоминаешь своих друзей и самые важные события своей жизни, понимаешь: смех - величайший дар. И мы его очень ценили. - А еще ты посещала некоторые мои лекции - и ни разу не заснула. - Как можно? Ты был просто изумителен! - Нет, - сказал он, - Гениален - да, но не изумителен. Она снова негромко рассмеялась. - Ты слишком много читал Бернарда Шоу в последнее время. - Так заметно? - Да, но я не против. Гениален ты или вообще изумителен, лекции были замечательные. - Как у нас дела? - сказал он. - Думаю, мы уже близко, - сказала она. - Я вернулась почти на шесть месяцев. Если мы продолжим в том же духе, доберемся и до года. А эта ночь станет просто ярким, чудесным... случайным воспоминанием. - Хорошо сказано, - сказал он, - Продолжай. - Ещё одно, - сказала она. - Куда бы мы ни поехали, позавтракать на побережье, пообедать в горах или поужинать в Палм-Спрингс, мы всегда оказывались дома до полуночи, ты высаживал меня у крыльца и ехал к себе. - Верно. Что за чудесные поездки были... Ну что, - сказал он, - Как ты сейчас? - Думаю, я у цели, - сказала она. - Этот Не-Постельный разговор оказался отличной идеей. - И ты снова в одиночестве бродишь по библиотеке? - Да. - Я скоро присоединюсь к тебе. - Сказал он, - Осталось ещё кое-что. - Да? - Завтра в полдень. Теннис. Но в этот раз ты снова будешь по ту сторону сетки, и мы будем играть друг против друга, как в старые добрые времена, и я выиграю, а ты проиграешь. - Не будь так уверен. Полдень. Теннис. Как в старые добрые времена. Ещё что-нибудь? - Не забудь купить пива. - Пиво. - Сказала она. - Хорошо. И что теперь? Мы снова друзья? - Что? - Друзья? - Конечно. - Хорошо. А теперь... я очень устала, мне надо поспать, но мне определенно лучше. - Мне тоже, - сказал он. - Итак, моя голова на моей подушке, твоя - на твоей, но, пока мы ещё не спим - ещё кое-что. - Что? - Можно мне взять тебя за руку? И всё. - Конечно. - Просто у меня возникло жуткое чувство, - сказала она, - Что кровать может перевернуться, и ты упадёшь, и я проснусь и обнаружу, что ты не держишь меня за руку. - Держись, - сказал он. Его рука коснулась её руки. Они лежали, выпрямившись, совершенно неподвижно. - Доброй ночи, - сказал он. - О да, доброй, доброй ночи, - сказала она.
Красное солнце страсти Всходит обычно слева... Надо же, как я посмела?! Стать для тебя счастьем, Стать для тебя болью. Скажешь "любовь"? Ой ли... Совесть твоя стальная С плахи катясь, дребезжала, Пусть порастут пылью Все посторонние вещи. Были цветные крылья, Может, у всех твоих женщин, И лишь у меня - жало. Пахнут твои объятья Теплой травой детства, Пахнут твои объятья Необратимостью действий, Да, это все, что могла бы Желать я...
Персонажи фильмов себя узнают по почерку, Миллионы людей - по десятку просмотренных фильмов. По любым подсчетам, мир должен был закончиться Уже несколько раз, как минимум,
А тебе хоть бы что. Послушай, теперь всё сходится: Соберешься спать - луна у оконной клети, И наутро снова как будто ссадили с поезда, Обессилив, обезбилетив.
Только вечность знает, какая ты станешь звонкая! Для того просыпаешься, в тело собрав кости, И усталыми барабанными перепонками Воздух пробуешь - а не поезд ли?
Так не верь никому про вечное "Богу - Богово". В этом мире заговорённым закон не писан -
Мы однажды оба оставим родное логово, Отправляясь за лунным диском.
Спок был Спокоен и всегда молчал, как будто нимой...
Людям теперь перестало хватать собственной теплоты. Они заводят домашних любимцев, надеясь, что псы, канарейки, коты Спасут их от пустоты И одиночества холодными вечерами... Мне кажется, животные мёрзнут сами.
читать дальшеМой кот забирается мне на коленки, Пушистая тёплая грелка, Он жмется ко мне, мурлычет, В живот мокрым носом тычет... Два маленьких одиночества в холодной бескрайней тьме. Весна наступила. Никто не заметил, что мы так и остались в зиме.
Но не думай, что всё так отчаянно плохо, зима - Это повод согреться, приткнуться к родному плечу... Ты не видишь, как трепетно жмутся друг к другу дома? Ты не видишь… ворчишь, что пора обратиться к врачу…
Я не знаю, что сможет спасти этот мир от тоски. Доктора не помогут. Тут нужен сердечный огонь… Ты не видишь меня и протянутой мною руки. Ты замерз… ничего, потерпи... Я сжимаю твою ладонь.
Спок был Спокоен и всегда молчал, как будто нимой...
Люси совсем одна в этом маленьком мире. Она снимает однокомнатную квартиру, У Люси есть бабушка, дедушка, мама и брат, И даже парень… на ее месте, наверное, всяк был бы рад.
Люси смеется, с подругами ходит в кино. Фильм никудышный, но, в общем-то, ей все равно. Дом-универ-работа, опять универ… Она похудела – ей стал велик сороковой размер… читать дальше По вечерам она забирается на кровать, И достает любимую книгу – сколько можно ее перечитывать? Наверное, бесконечно… запах краски, бумаги хруст… Душным пледом на Люси сползает грусть.
И она не выдерживает. Берет книгу, выходит в ночь… Мимо общаг, по тропинке уходит прочь. На улице пусто, темно, но, в общем-то, ей плевать. Люси, как одержимая, шепчет: "Если нет сказки, то надо ее создать."
Её хватились не сразу. Звонили друзьям... Но надо ли говорить, что все поиски были зря? Книгу нашли на тропинке… А Люси – как не было, так и нет.
…За универом, в лесу, у самого входа в Нарнию, горит негасимый свет…
Читайте мой роман "Письмо из терминала" и много всего другого на моем сайте :)
- Пирихантра, — сказал Сиентор, — Пирихантра. - Наймэнтра! Пириранту поэра наймэнтра! – замахала руками старуха. Сиентор же спокойным голосом продолжал ей что-то говорить. Казалось, он убеждал, а старуха не соглашалась. Но вот она вдруг приникла к его уху и громким шепотом что-то зашептала. Сиентор внимательно, потом остановил старуху жестом и сказал, обращаясь к девушке.
Мы считаем моменты. От вдоха до выдоха - год. Вырываясь за дверь, ободрав рукава о свободу, Мы так громко вопим, тут же комкая высохший рот, И рождается снег, и весной превращается в воду.
Как докажешь, что вдох непременно зажжётся внутри, Что панический выдох обязан закончиться словом? - Ты молчишь. И глядишь на больной коронованный Рим Заслезившихся глаз оловом.
Будь, пожалуйста, здесь. Переждём тридвенадцатый вал: Хрупнет лестница, выцветут стены, окно расшибется, Но уж если останется сердце - останется солнце. И настойчивый пульс в разодранных рукавах.
— Представь себе, если бы звёздный мальчик, известный ныне как Маленький принц, судьбу свою повернул иначе, покинув косяк перелётных птиц в районе нашей родной планеты, и встретил бы не в пустыне пилота, а на морском побережье где-то... — Жену, которая в Солнце одета? — Обычную девушку. — И всего-то? — Обычную девушку в лёгком платье, с обычным телом, голосом, взглядом. Всего-то. Но Принцу и этого хватит. Да много ли, в принципе, Принцу-то надо? Любая земная роднее и ближе цветка-недотроги. — И что же дальше? — Знакомство, встречи, тетради и книжки с любовной лирикой — настоящие чувства. Розы из сада букетами, ручной лисёнок на день рождения, а может и в поезде безбилетными ради совместного приключения катались — и целовались в тамбурах, к морю на полном ходу выпрыгивали. И он её осыпал бы ямбами, а она бы ему отвечала верлибрами.
читать дальшеА после свиданий на нашей планете в пустыне нашли б паучка, скорпиона... — Змею? — Да любого, кто может билеты дать им до нового общего дома. — А что их там ждало? — Свадьба, конечно. Скромно. — Но романтично хотя бы? — Из звёздного света фату подвенечную сшили, из молодых баобабов — арку, торт испекли на вулканчике, знакомых с соседних планет позвали. Все прилетели, кроме фонарщика — что тут поделать: он сильно занят. Властью своей объявил их супругами мудрый король, бизнесмен же растроганный тысячу звёзд подарил им, подругой невесты сделалась роза строгая. И пьяница пил за семейное счастье, и был честолюбец красив и учтив. — Географ какое принял участие? — Занудством портил всем аппетит. — И чем же всё кончилось? Так интересно. — Не кончилось вовсе. Они и поныне живут себе вместе. — И разве не тесно, не скучно на этой планетке-пустыне? — Нисколько. Любовь не стесняет, планета не даст заскучать. А в свободное время вдвоём они любят смотреть на рассветы — уже не закаты. Скажи своё мнение: представь себе, если бы мы не узнали историю Принца, и жил бы он тихой семейною жизнью — и счастье в финале сверкало цветной и слащавой шутихой, — и много бы мир потерял/ приобрёл? И много бы Принц приобрёл/ потерял? — И лето сменялось бы сентябрём, и реки всё так же впадали б в моря. Сказкою меньше — больше судьбой. Вот что скажу я тебе в ответ.
Подвинь-ка скамейку. Хочу я с тобой встретить очередной рассвет.
Вроде бы выросли: каждый глазеет гордо, с упрёком хмычет, Каждый лелеет бороду, чешет гриву, топорщит шерсть. Жизнь разделила поровну, но она же своё и вычтет - Ночью проснёмся с криком и опрокинем на пол торшер;
Тощая ностальгия забилась в угол и там смеётся. Друг, за которого можно было повеситься год назад, Длинной красивой рукой вынимает месяц со дна колодца, Ладит себе в венец. И отводит царственные глаза;
Спи, мой хороший. Утро, и облака образуют крепость. Пудрится у подъезда пятнадцатилетняя Амели, Сохнет табак в портсигаре, и только назло сохраняет крепость, Сон за тобой вальсирует по обломкам тяжелых плит;
Вроде бы выросли, только никто по-прежнему непричастен, В детстве хоть дали бы по лбу, да продолжали играть в войну. Месяц сияет мне с этого лба. Я не верю такому счастью И улыбаюсь, зная, каков на вкус королевский кнут.
Со временем боль притупляется, это правда ведь, А жизнь, как война: победителей здесь не судят. И только под утро, в заштопанной гладко памяти Фантомно болят ампутированные люди.
О кружку горячего черного чая Озябшие пальцы пытаюсь согреть. Твоих косых взглядов я не замечаю, В глазах моих плавится вязкая медь.
читать дальше Беззвучно шептали упрямые губы Слова о любви к одинокой зиме. Казался твой голос охрипшим и грубым, Холодной водой, окатившей извне.
Не выплакать слез, так давно накипевших, Сжимавших слова в равнодушных тисках. Не вылечить связок, стремительно севших От крика, в котором был слышен лишь страх.
Пузырится кровь. Ярко-алый на белом - Красиво. Не в силах я взгляд отвести. Ты жизнь зачеркнул одним росчерком мела… Так проще. Наверно. И все же, прости.
Прости, что не видела страстные взгляды, Что мерзла назло твоим теплым рукам. Любовь твоя стала замедленным ядом, Проклятьем, вознесшим меня к облакам.
Я падаю вниз. Видно, я заслужила Презрения, верности, терпкой любви. От взглядов твоих моя кровь стыла в жилах, Но я малодушно шептала: «Лови!»
Ты мне прошептал еле слышно: «Прощаю». Все страхи мои растворились в огне. И кружка горячего черного чая, Забытая всеми, стоит на окне.