Знакомство

[Visioner]

Она поселилась тут, видимо, совсем недавно, ведь я знаю всех на нашей площадке и выше, а её увидел впервые. Так и не узнал её имени, да будто бы это важно, пусть будет просто она, она и всё, не не Она какая-нибудь пафосная, а она, своя, близкая, ведь она мне близка, ближе всех с нашей площадки и верхних этажей (с нижних этажей никого не знаю). Да и что говорить, как я с ней познакомился, так все остальные превратились просто в движущиеся пятна, видные в мой дверной глазок, безликие и даже вроде бесформенные (вот этакое нечто проплывает по площадке, загораживая собой её дверь, а то и её саму, раздражает сильно), оттого перестал я распознавать соседей, но раньше всех различал, помню даже, кто где живёт. Справа, например, живёт семья: муж, жена и сын... нет, дочка... или оба ребёнка? Муж такой представительный, в пиджаке, нет, в кителе, это жена в пиджаке. Или жена в кителе? Или сын в кителе, а дочь в пиджаке? Ну, в общем, они живут по диагонали от меня, а справа бабушка одинокая... нет, я говорил, они справа, а по диагонали — бабушка. У неё ещё сын годовалый...

Нет, я никого не помню. Потому что их никогда не существовало. Время ведёт отсчёт с того момента, как я увидел её.

Я постоянно наблюдал за жизнью нашего подъезда в дверной глазок, пожалуй, это было главным моим занятием. Больше ничего интересного в жизни не происходило, всё интересное было там, на лестничной клетке. Там ходили люди. Все разные. Вы представляете? Все разные! Нет, они там не постоянно ходили, естественно, но часто. И их было не так уж много, но все же разные! Вот это для меня было откровением! Если честно, я и сейчас не могу понять, как могли между собой общаться и даже жить вместе настолько разные существа. Бывали в подъезде и совершенно незнакомые люди, не живущие в нём, приходившие, видимо, в гости. Порой некоторые жители подъезда навсегда его покидали: одних уносили в продолговатом ящике, другие сами уходили с ящиками, и мешками, и коробками, и мебелью, и техникой, всеми этими холодильниками, телевизорами, диванами, шкафами, книгами, одеждой — со всем разным и разнообразным собственным бытом. А на их место приходили другие и приносили с собой другой быт, вроде всё тот же, но другой. И удивляло меня то бесстыдство или, точнее, та нестеснительность, с какой люди выносили этот быт из своих квартир, будто это нормально — показывать всем собственную жизнь, так же, как и раздеваться, например. Это нормально? Не пойму.

Впрочем, всё было не так. Ведь до неё не было ничего. Не было времени, не было пространства. Точнее, было — было ничто, а я находился посередине этого ничто в виде неорганического вещества. Как вирус вне благоприятной среды. В этом состоянии, видимо, и снились мне все эти люди, вещи и события. Пробудило, или, вернее, оживило меня ощущение её. Не предчувствие, а именно ощущение: я её ощутил, почувствовал, что она появилась, идёт и скоро я смогу её увидеть. Вот с чего началось наше знакомство — с моего чувства её. Это не было что-то до знания — это было знание, её я знал всегда. Но знакомился я с ней лишь сейчас. Знание просто обретало форму. Сперва я осознал её, затем себя, затем пространство. Я бросился к двери и прильнул к глазку. На площадке было пусто, но я слышал шаги, лёгкие, цокающие. Поднималась она. Но тут мимо глазка проплыло нечто безликое и бесформенное и исчезло. Зачем существуют эти пятна? Сны в анабиозе говорили, что это соседи, но там-то, в снах этих, я отчётливо видел и различал их лица, одежды, у некоторых даже имена знал. А тут просто пятно. И неизвестен смысл его. Плывёт и раздражает, потому что вот уже шаги приближаются, сейчас придёт она, а это нечто может её загородить, а ведь я её не видел ни разу, я ведь только что с ней познакомился, хоть и знал всегда. Но пятно быстро исчезло, до её прихода.

Наконец она появилась на площадке, и я смог её увидеть. Что ещё я ожидал? Её и ожидал: она оказалась точно такой. Нет смысла её описывать: просто представьте себе любимую женщину. Самую любимую, ну, то есть, ту единственную. Вот это она и есть. Ровно так и выглядит.

Впрочем, тогда, с первого раза, я не смог её толком разглядеть. Недолго порывшись в сумочке, она достала ключ, открыла квартиру напротив и скрылась там, захлопнув дверь. Хотя увиденного мне хватило, чтобы достроить её облик в своём сознании. Я некоторое время мысленно любовался ей, осмотрел внимательно со всех сторон, но вдруг понял, что не наблюдал в это время за подъездом, и испугался — ведь наверняка пропустил её, а она вышла и ушла, может, навсегда, а может, даже смотрела на мою дверь и ждала моего взгляда через глазок, но, не дождавшись, ушла, хотя вряд ли, из подъезда не заметно, что кто-то смотрит в глазок, да и знает ли она о моём существовании, впрочем, почему бы и нет, я же о её существовании знаю, да, но я её видел, а она меня нет, но неужели она меня не чувствовала, не верится, ведь наверняка связь обоюдная, да и кроме нас никого не существует в мире, дверь её закрыта, ушла, не ушла, неизвестно, надо смотреть, смотреть...

Надо смотреть на дверь. Эта дверь довольно скучная, металлическая, светло-голубого цвета, даже почти зелёного, ну, вроде как морской волны, только ближе к голубому, светлая, окрашена не совсем ровно: ближе к петлям внизу видны потёки краски, утолщения такие, капли стекали и застыли, четыре такие капли расположены по дуге, сверху вниз, слева направо, последняя совсем на нижнем краю двери, самая толстая; с другой же стороны, выше и правее, ближе к ручке, краска лежит вроде как тоньше, кое-где различимы мазки. В верхней части двери, как водится, номер квартиры, 53, цифры выведены белой краской от руки, потому несколько кривоваты, пятёрка слишком большая, а тройка маленькая, строка стремится вниз, словно начинали писать с воодушевлением, а закончили, чтобы лишь закончить, хотя писать-то всего две цифры, может, тут другое, может, просто писал неуверенный в себе человек, а может, разные люди писали. Дверная ручка круглая, то есть, в виде такого грибочка, шляпка круглая, тёмно-коричневого металла, литая с узором: посередине какое-то подобие цветка с четырьмя лепестками, по окружности — мелкие шарики, или, скорее, куполообразные пузырьки. Под ручкой — замочная скважина, стандартная, под современный тонкий ключ, через неё невозможно смотреть. Справа от двери на стене находится квадратная чёрно-белая кнопка электрического звонка. Но самое главное — в двери отсутствует глазок! То есть, понимаете? Нет его, даже намёка нет, даже следа, даже щели какой-нибудь, нет, точнее, есть замочная скважина, но и только. Я бы мог представить, что она сейчас так же смотрит на мою дверь и ждёт, что я выйду из квартиры ради неё, или что она пытается встретиться взглядом со мной через наши глазкИ, чтобы этим взглядом всё мне рассказать, я бы мог представить, что она такой же человек, как и я, что мы в одном мире — и одни в этом мире! — но в разных отсеках, однако это представить невозможно!

Мы в разных мирах! Я не знаю, принадлежит ли она миру безликих и бесформенных соседей или тоже вне его, как и я, но она явно не в моём мире! Эта мысль меня сильно поразила, до боли, я даже на миг отшатнулся от глазка, но быстро опомнился и снова стал наблюдать, не менее внимательно, однако ядовитая эта мысль продолжала меня разъедать. Как так вышло, что самый дорогой мне человек, человек, давший начало времени и ожививший меня, оказался чужд мне? Это ужасная несправедливость! Раньше я считал, что нас разделяют лишь две двери, теперь понимаю, что между нами пропасть, а двери лишь её символизируют.

Впрочем, что есть, того не изменить. Увы. Надо приспосабливаться к ситуации, извлекать из неё выгоды. Итак, если она принадлежите миру соседей, это хорошо, это даже лучше (так я считал). Это означает, что она будет выходить из квартиры, и я смогу её хотя бы наблюдать. Смогу любоваться ей. Да, это ведь не меньшее счастье! Лишь бы она выходила из квартиры, лишь бы выходила!

В таких размышлениях я наблюдал за дверью всю ночь, однако к утру устал и уснул. Меня разбудил знакомый звук открывающегося замка, да, я его запомнил с первого раза и навсегда — это её замок. Сон пропал мгновенно, зрение обострилось, я смотрел, как открывается её дверь, затем выходит она, мгновение смотрит на мою дверь, и у меня аж сердце замерло — вдруг видит, вдруг чувствует, что я на неё смотрю, что я её люблю и не могу без неё жить, что я хочу её в свой мир, подальше от соседских субстанций, что ради неё я готов сделать то, чего никогда не делал — открыть свою дверь, дрожащая рука уже потянулась к засовчику, готовая отодвинуть его, во рту пересохло, на лбу выступил пот... Но через мгновение она уже отвернулась и стала закрывать свою дверь, затем бодро зацокала вниз по лестнице. Рука бессильно опустилась, сам я согнулся, привалился к двери, медленно осел на пол, полностью опустошённый, и снова уснул.

Проснулся я от изумления — у меня звонил домофон! Я не слышал его очень давно: ко мне никто не приходит, и раньше мне звонили лишь какие-то почтальоны. Я открывал им дверь, но в глазок их не видел, это меня раздражало. Потому когда один из них в следующий раз мне позвонил с просьбой открыть дверь, я крикнул в трубку: "Да вас же не существует!" и повесил её обратно. С тех пор мне не звонил никто. И я очень рад, что избавился от этих назойливых галлюцинаций. Но вот они, видимо, возвращаются, а вдруг не они? А кто тогда? Надо послушать. Я снял трубку и как можно спокойнее сказал "Да?". Приятный женский голос: "Здравствуйте, я ваша новая соседка, из пятьдесят третьей квартиры..." — и тут меня словно током прошило! Слова потеряли смысл, я наслаждался голосом, как музыкой, смаковал его, ловил оттенки тембра и интонации, а когда он смолк, осталось приятное вибрирующее послевкусие. Затем голос запел вновь, на этот раз с отчётливой вопросительной интонацией. Значение вопроса до меня не донеслось, но смутно я чувствовал, где-то на границе сознания, что она хотела сказать, что-то вроде того, что она оставила ключ от домофона в квартире и не может попасть, откройте, пожалуйста, алло, вы меня слышите? алло? откройте, пожалуйста, вы можете открыть? Раздался писк, и голос резко оборвался, уже без послевкусия. Я опомнился. Да, я же так и не открыл ей, вот она и отключилась, чтобы позвонить в другую квартиру, кому-нибудь из этих неразумных соседей. Но открыть ей дверь значило добровольно отказаться от наслаждения слушать её голос, а ведь я же только с ним познакомился! Сделать это было выше моих сил, увы. Я повесил трубку, сел на пол, закрыл глаза и начал вспоминать звучание её голоса. Каждый оттенок вспомнил, каждую интонацию, каждое придыхание. Я чувствовал себя композитором, мне стало казаться, что это я создаю её голос, однако его невозможно записать знаками и передать, он может лишь звучать.

Меня испугал новый звонок — на этот раз в дверь! Я инстинктивно шарахнулся прочь, как от взрыва, потом, из другой уже комнаты, нашёл силы взглянуть на свою дверь. На неё — на меня, на мой мир — покушались. Звонок раздался снова (и почему я давно не снял его, он же мне не нужен!), а вслед за ним "С вами всё хорошо?" произнёс голос, который я только что создал...

Я кинулся к двери и посмотрел в глазок. У порога стояла она с обеспокоенным лицом. Видимо, решила, что мне стало плохо, поэтому я не смог ей открыть и даже ответить. Но она не смотрела в глазок, смотрела куда-то в область дверной ручки. Что она там увидела? Для чего туда смотреть? Я-то вот он, весь тут помещаюсь, в глазке, только тут меня и можно увидеть.

Я рассматривал её лицо вблизи, любовался всем сразу и каждой деталью по отдельности. А она наконец посмотрела на глазок, но, видимо, не поняла, что я любуюсь ей, или не подала вида. Лицо её становилось всё более озабоченным и прекрасным. "Эй, там, в квартире, люди, вы слышите?" — голос зазвучал особенно резко и высоко, а она внезапно застучала в дверь кулаком, прямо напротив моей груди — она застучала мне в сердце! Но вдруг (может, это от волнения и стука) мне на миг показалось, что её лицо стало расплываться, утрачивать черты, терять форму. Наверное, это было обыкновенное искажение дверного глазка, но оно меня сильно испугало.

У меня не было сил ей ответить, не было сил даже звук выдавить из себя, я мог только наблюдать. До этого я считал, что когда она поймёт, что я её люблю, и постучит ко мне, я ей открою. Но сейчас я не мог ей открыть. То ли потому, что она всё-таки не поняла, что со мной, в принципе, всё в порядке, но не всё, и это не всё связано с ней. То ли потому, что просто не мог открыть дверь. Кажется, я разучился это делать. Нет, не физически — психологически. Но в самом прямом смысле. Я не могу покинуть свой мир. И если она к нему не принадлежит, то мы не сможем быть вместе. Всё, что нам достанется — знакомство. Которое, кажется, близится к концу.

Тогда-то я нашёл силы заговорить с ней. Осмысленный разговор был предпоследней ступенью знакомства.

— Послушайте! — сказал я. — Со мной всё в порядке. Но мне нужна ваша помощь!
— Да, да, что нужно сделать? — она обрадовалась, что со мной всё в порядке!
— Пожалуйста, положите руку на дверную ручку, — попросил я.
— Что?
— Пожалуйста!
— Хорошо, вот, положила. Что дальше?
— Держите ручку. Сейчас, — я взял дверную ручку со своей стороны. Подержал. Поводил ладонью. Не сразу чувствуется тепло, особенно тепло другого человека. Но вот я его ощутил, оно вливалось мне в руку! — Чувствуете? Вы чувствуете мою руку?
— Что? — искренне удивилась она. Но ручку не отпускала.
— Держите! Вы ведь сейчас не дверную ручку держите, а мою руку. Неужели вы не чувствуете её тепло?
— О чём вы говорите?
— Я чувствую вашу ладонь. Она тёплая, мягкая и очень уютная. Да, я чувствую её через дверную ручку, но я и весь ваш мир воспринимаю только через эту дверь, так что удивляться нечему. Но меня удивляет, что вы мою руку не чувствуете. Мир соседей портит вас, у вас уже чувства бесформенные... Скоро они станут безликими. Как и все соседи. Мне грустно от этого, потому что я вас люблю...
— Ты!? Псих ненормальный! Извращенец! — в её голосе бурно столкнулись изумление, возмущение и даже страх. Она резко одёрнула руку, поспешно попятилась к своей двери, не спуская глаз с моей, словно ожидая, что я сейчас выскочу, и так и не смогла повернуться ко мне спиной, чтобы открыть свою квартиру, вместо этого она шумно убежала вниз по лестнице.

Я держал дверную ручку, пока из неё полностью не ушло тепло её руки. Это было первое и последнее человеческое тепло для меня. Когда ручка остыла, я сел у двери и заплакал. Но не над собой отвергнутым, а над ней. Мне было жаль, что такое совершенное существо попало в мир соседей. И как это я раньше считал, будто они все разные? Нет, это явно мне приснилось. Все соседи и весь их мир — сплошное однообразие, безликость и бесформенность. Эти аморфные твари уничтожат в ней всё человеческое, и у неё уже не будет собственного мира, не говоря уже о том, что она не попадёт в мой. Собственно, уже не попала. Я плакал от бессилия и жалости, а потом уснул.

Проснувшись, я приколотил к двери лист фанеры, закрыв глазок, и остался наедине со своим миром.

@темы: Проза

Comments

[Тедди-Ло]

Она поселилась тут, видимо, совсем недавно, ведь я знаю всех на нашей площадке и выше, а её увидел впервые. Так и не узнал её имени, да будто бы это важно, пусть будет просто она, она и всё, не не Она какая-нибудь пафосная, а она, своя, близкая, ведь она мне близка, ближе всех с нашей площадки и верхних этажей (с нижних этажей никого не знаю)

Visioner, Мозг начала работать над каким-то несоотвтетствием. Это плохо. Вот например - вдруг девушка была с нижних этажей и живёт тут уже сто лет. А поднялась к подруженьке сверху.

но раньше всех различал, помню даже, кто где живёт

Прошлое время и тут же настоящее.

Нет, я никого не помню. Потому что их никогда не существовало. Время ведёт отсчёт с того момента, как я увидел её.

Я постоянно наблюдал за жизнью нашего подъезда в дверной глазок, пожалуй, это было главным моим занятием. Больше ничего интересного в жизни не происходило, всё интересное было там, на лестничной клетке. Там ходили люди. Все разные.

Ой как нехорошо скачет. Только что закрыл тему соседей и других людей вообще и тут же снова её начал.

одних уносили в продолговатом ящике, другие сами уходили с ящиками, и мешками, и коробками, и мебелью, и техникой, всеми этими холодильниками, телевизорами, диванами, шкафами, книгами, одеждой — со всем разным и разнообразным собственным бытом. А на их место приходили другие и приносили с собой другой быт, вроде всё тот же, но другой. И удивляло меня то бесстыдство или, точнее, та нестеснительность, с какой люди выносили этот быт из своих квартир, будто это нормально — показывать всем собственную жизнь, так же, как и раздеваться, например. Это нормально? Не пойму.

Почему вдруг так повеяло Гришковцом?

Впрочем, всё было не так. Ведь до неё не было ничего. Не было времени, не было пространства. Точнее, было — было ничто, а я находился посередине этого ничто в виде неорганического вещества. Как вирус вне благоприятной среды. В этом состоянии, видимо, и снились мне все эти люди, вещи и события. Пробудило, или, вернее, оживило меня ощущение её. Не предчувствие, а именно ощущение: я её ощутил, почувствовал, что она появилась, идёт и скоро я смогу её увидеть. Вот с чего началось наше знакомство — с моего чувства её. Это не было что-то до знания — это было знание, её я знал всегда. Но знакомился я с ней лишь сейчас. Знание просто обретало форму. Сперва я осознал её, затем себя, затем пространство. Я бросился к двери и прильнул к глазку. На площадке было пусто, но я слышал шаги, лёгкие, цокающие. Поднималась она. Но тут мимо глазка проплыло нечто безликое и бесформенное и исчезло. Зачем существуют эти пятна? Сны в анабиозе говорили, что это соседи, но там-то, в снах этих, я отчётливо видел и различал их лица, одежды, у некоторых даже имена знал. А тут просто пятно. И неизвестен смысл его. Плывёт и раздражает, потому что вот уже шаги приближаются, сейчас придёт она, а это нечто может её загородить, а ведь я её не видел ни разу, я ведь только что с ней познакомился, хоть и знал всегда. Но пятно быстро исчезло, до её прихода.

И всё. Я не могу больше от Гришковца избавиться.

Идея про двери с глазком и без мне нравятся, но подача гришкообразная - совсем нет.

— Ты!? Псих ненормальный! Извращенец! — в её голосе бурно столкнулись изумление, возмущение и даже страх. Она резко одёрнула руку, поспешно попятилась к своей двери, не спуская глаз с моей, словно ожидая, что я сейчас выскочу, и так и не смогла повернуться ко мне спиной, чтобы открыть свою квартиру, вместо этого она шумно убежала вниз по лестнице.</span

Я не верю в то, что заботливая девушка ответит как фрося из пятого петеу. Я бы поверил, если она промолчала бы.

[Visioner]

Федя Сумкин, давай разберёмся)

1. Герой знал, что это она. Знал. Этого ему достаточно)

2. Тема выходит на новый круг. Не замечаешь, что сознание героя скачет? Мы же знаем, что соседи существовали, и герой это помнит, но не верит. Потому возвращается к теме, пытается собрать воспоминания, но тут же их отрицает.

Здесь надо просто понять состояние героя, он сам путается в своих мыслях и придумывает лишнее. Оттого и во временах путаница.

3. Гришковца не читал

4. Не верь

[Тедди-Ло]

Visioner, 1. Тогда и описание должно быть другое, без лишних умозаключений же.

2. До сих пор и потом повествование было весьмааа последовательным. А ощущение-то, что автор путается.

3. 4. Не верю, что ты его не читал и не слышал. Ознакомься, в таком случае.

[Visioner]

Федя Сумкин, как это? Всякий верун пытается веру логикой оправдать)

Ну, если ощущение, чо уж) ну ок)

Что-то слышал. Как я понимаю, у него некое эссеобразное рассуждение а-ля блог, не? Какие элементы на Гришковца похожи, скажи подробнее, мне это важно.

[Тедди-Ло]

Visioner, стилем изложения. А-ля - поток мысле-ощущений, фиксация на незначительных деталях и всё от первого лица.

[Visioner]

Федя Сумкин, это не Гришковец изобрёл, не его именем и называть)) зовётся это потоком сознания, просто у Гришковца он более причёсанный (и то точно не знаю - не читал толком!)

[Тедди-Ло]

Visioner, зато он юзает и в хвост и в гриву. Короче, моё дело сторона, мне напомнило (и сильно), а я тебе об этом сообщил.

[Visioner]

Федя Сумкин, да понятно, просто ты с каким-то негативным оттенком это указал)

[Тедди-Ло]

Visioner, конечно, с негативным, я вообще не люблю вторичность. И персонально, я не люблю Гришковца Потому что, мне вся эта его якобы ненарочитая наивность видится насквозь фальшивой.

Вот и у тебя я почувствовал больше автора, чем героя. Кукловода видно - это неайс. Имхо, конечно.